История одного ружья ч.1

Координатор российского отделения Muzzle Loaders Associations по Поволжью и Н.Новгороду Сергей Бушин  побывал в г. Караколе (бывший Пржевальск, Киргизия), где в фондах мемориального музея Н.М. Пржевальского  хранится ружьё, якобы принадлежавшее великому русскому путешественнику и изготовленное специально для него в мастерской петербургских оружейников Лежен. Результатом этой поездки стали фотографии, с помощью которых удалось по-новому взглянуть на старую историю.

Мемориальный музей Н.М. Пржевальского в г. Каракол.

Статья Г. Битюкова в газете «Иссык-Кульская правда» от 15 января 1972 года.

Решение о приобретении ружья у известного оружиеведа В.Е. Маркевича в 1956 году принимал тогдашний директор музея Г.С. Битюков. Вот что он написал  в статье «История одного ружья», опубликованной в газете «Иссык-Кульская правда» 15 января 1972 года:

«В мемориальном музее И. М. Пржевальского экспонируется редкое ружьё — участник экспедиции великого путешественника, но мало кто знает его историю. Уходя в глубину Азии, Н. М. Пржевальский придавал большое значение не только научным приборам и прочему оборудованию, но и вооружению участников экспедиции, так как каждый из них был, прежде всего, охотник. И вот, готовясь к четвертому путешествию в Тибет, в 1883 году Пржевальский заказывает несколько ружей для экспедиции известному оружейному мастеру Василию Васильевичу Лежену, сыну Василия Лежена, выходца из Швейцарии, который основал в первой половине XIX века оружейную мастерскую в Петербурге, которая в основном работала на особ царского двора. В. В. Лежен знал, с каким заказчиком имеет дело, и со всей серьезностью принялся за работу. К концу 1883 года ружья были готовы, и Н. М. Пржевальский, лично испытав их боевые качества, дал им высокую оценку. Одно из них под номером 836 предназначалось лично для путешественника. Оно было легким, прочным и метким. Затвор — один из самых прочных по тому времени, его запирающая часть винтовыми скосами крепко притягивала стволы к колодке. Короткие стволы улучшают посадочность и маневренные качества ружья. Замки обратные, имеют длинные надежные боевые пружины, бойки соединены с курками, они не ломаются, их не заедает в колодки, как это бывает с бойками на пружинах. Части ружья покрыты великолепной лиственной гравировкой, в медальонах изображены головы лани, лисицы, гончей собаки, кабана. Подкурковое устройство сделано из золота. Под шейкой ложа на хвосте спусковой скобы имеются инициалы мастера: «В. Л.» (Василий Лежен), номер ружья и инициалы Пржевальского: «Н. М. П.». Под прикладом, на металлическом серебряном щитке надпись: «Экспедиция Пржевальского». На гребне приклада возле затыльника врезан другой серебряный щиток, на нем выгравированы инициалы Пржевальского «Н. М. П.», дата «1883 год» и номер ружья. С этим ружьем Н. М. Пржевальский прошел путь от Кяхты  через восточную Гоби, Тибет, пустыню Такла-Макан, Тянь-Шань, Иссык-Кульскую котловину. Этот путь равен почти десяти тысячам километрам. Благодаря ружью путешественник добыл лично четыре тысячи животных и птиц. Возвратясь из четвертого путешествия в 1885 году, Пржевальский подарил это ружье начальнику охраны экспедиции георгиевскому кавалеру Г. Иванову.

В.Е. Маркевич

Пока остается невыясненным, как ружьё от Г. Иванова попало к уральскому казаку Ф. Стягову. Последний был человеком предприимчивым, знал цену реликвии и решил блеснуть перед обществом. В 1891 году он представил эту историческую ценность на международную Московско-Парижскую выставку редкого оружия. Там ружьё получило высокую оценку и было награждено медалью. На эллипсообразной медали отлита надпись на французском языке: «Паикс-Лябор (мир — труд). 1891 год. Москва — Париж», а также изображены герб Москвы и Парижа. Шли годы. Ф. Стягов состарился и, умирая, завещал ружьё своему сыну. Стягов младший в 1919 году решил эмигрировать в Турцию и поехал на Кавказ, прихватив и ружьё Пржевальского. Но Кавказе в то время не разрешалось кому-либо иметь нарезное оружие, а тем более вывозить за границу, и оно было конфисковано. Офицер грузинской гвардии, осматривая конфискованное имущество, увидел ружье Ф. Стягова. Оно ему понравилось и он присвоил его. Но и он не мог сохранятъ ружье нарезным. Тогда отправился в Тифлис к оружейному мастеру Н. И. Шпагину с просьбой высверлить стволы под 16 калибр. Когда работа была закончена, к Шпагину зашел давно знакомый человек, уже тогда известный коллекционер исторического оружия, впоследствии оружейный энциклопедист полковник В. Е. Маркевич. Интересуясь работой Шпагина, он пришел в восторг от того, что держал в руках ружьё великого путешественника. «Кто же владелец этого ружья?» — спросил он мастера. Тот сообщил, кому оно принадлежит. В. Е. Маркевич встретился с офицером и предложил ему великолепное ружье английской системы вместо ружья Пржевальского. После долгих переговоров обмен состоялся, Маркевич доставил реликвию в Ленинград и хранил дома до 1956 года. При создании мемориального музея Н. М. Пржевальского в нашем городе В. Е. Маркевич предложил ружье музею, который приобрел его, и хранит по сей день. История ружья продолжается».

Не стоит придираться к некоторым неточностям в рассказе Г. Битюкова, касающимся, например, семьи Лежен, а также к утверждению автора об испытании ружей лично Пржевальским и его «высокой оценке». Эти и другие «факты» могли появиться в лучшем случае от Маркевича, узнавшего об этом от грузинского офицера, которому рассказал сын казака Стягова, узнавшего об этом от отца, которому рассказал Гавриил Иванов (здесь был бы уместен «смайлик» — символ улыбки). Тот, кто первым поведал эту историю, не понимал, кем был Пржевальский в 1883 году. Обласканный императором, получивший множество наград в России и за рубежом, ставший почётным гражданином С.-Петербурга и Смоленска, почётным членом Академии наук, почётным доктором зоологии Московского университета, почётным доктором С.-Петербургского университета, почётным членом всевозможных обществ, Николай Михайлович был национальным героем. Встречи с ним желали все: от Наследника Цесаревича до членов Королевского географического общества в Лондоне. Если бы Пржевальский заказал что-нибудь у Лежена, то это немедленно нашло бы отражение в охотничьих печатных изданиях и рекламе. Между тем, об этом «факте» — нигде и ничего. Впрочем, имеются куда как более серьёзные моменты, требующие объяснения.

Во-первых, номер 836 не может соответствовать 1883 году, если только в мастерской существовала сквозная нумерация, поскольку известное ружьё первой «системы Ивашенцова» № 386 было изготовлено фирмой «В.В.Лежен» не ранее 1892 года, когда была выдана привилегия на его производство. Конечно, можно предположить, что наследники Вильгельма Лежена продолжали его нумерацию до 1885 года, т.е. до открытия фирмы «В.В. Лежен», после чего начали свою. Однако, такой вариант всё же маловероятен, поскольку любой производитель обычно использует все возможности чтобы произвести впечатление на покупателя. Большие номера этому способствуют, создавая иллюзию, что фирма крупная и имеет историю.  Более вероятно предположение,  что номер 836 относится к нумерации другого производителя.

Ружьё из мемориального музея Н.М. Пржевальского в г. Каракол (Киргизия). Фото: С. Бушин

Во-вторых, сомнительно утверждение, что стволы высверлены «под 16 калибр». На подушках ствольного блока ясно читаются клейма 12 и 65, обозначающие калибр и длину патронника. Скорее всего, в «прошлой жизни» блок действительно был нарезным. Об этом говорят подъёмные целики на прицельной планке. Согласно Бутурлину, длина стволов «большекалиберного» штуцера 12 и 16 калибра могла колебаться от 24 до 28 дюймов (610 — 711 мм), а толщина стенки по полям у дульного среза составляла около 3 мм. В любом случае «высверлить» гладкий ствол 16 калибра из штуцера 12 калибра невозможно. Также невозможно сегодня ответить на вопрос: зачем вообще были удалены нарезы? Из-за того, что «наКавказе в то время не разрешалось кому-либо иметь нарезное оружие»? Подтвердить это может только тот, кто знает о порядках и законах в тогдашней Грузинской демократической республике, просуществовавшей с 1918 по 1921 год; мне на этот счёт, к сожалению, ничего неизвестно.

Клеймо «L. Chaumont»

В-третьих, не соответствует действительности утверждение, что ружьё изготовлено «мастером В.В. Леженом». Вильгельм Лежен (старший), которого в 1883 уже не было в живых, его вдова и сыновья были «фабрикантами», а не мастеровыми. В нижней части правого ствола в районе крюка находится клеймо «L. Chaumont». Я могу только предполагать, имело ли это клеймо отношение к семейству оружейников Шомон из Льежа или оно принадлежало Лежен-Шомону (P.J. Lejeune-Chaumont) — весьма плодовитому изобретателю, чья оружейная фирма была зарегистрирована на Льежской испытательной станции с 1859 по 1870 год. Также можно только гадать, имеет ли какое-то значение совпадение фамилии предполагаемого производителя ружья из Санкт-Петербурга с весьма распространённой среди льежских оружейников фамилией Лежен. Как бы там ни было,  клеймо «L. Chaumont» является клеймом изготовителя, и вполне можно допустить, что не только ствольного блока. Известно ещё одно ружьё с такой же колодкой, механизмом запирания и  ударной системой, но другими замками. На нём немецкие клейма, говорящие о том, что ружьё было отстреляно не ранее 1891 года.

Это ружьё с немецкими клеймами отстреляно не ранее 1891 года. Фото: guns.ru

Бельгийское клеймо «Perron» (которое любители оружия часто называют «обелиск»)* на «ружье Пржевальского», возможно, забито (см. снимок подушек ствольного блока).  Его отсутствие вызывает вопрос: мог ли кто-нибудь в России, помимо мастерской Лежен, собрать такой штуцер из бельгийской, немецкой или смешанной (колодка и замки — немецкие, стволы — бельгийские) комплектации? Мог. Например, компания Николая Гонно из Санкт-Петербурга, который сотрудничал с семьёй  Лежен и имел хорошие связи с оружейниками Европы. В этом направлении заставляют думать такие нюансы, как система запирания, какую также можно наблюдать на ружьях Гонно, использование таких же затыльников на прикладе,  факт покупки Василием Леженом (сыном) компании Гонно в 1887 году и даже известный факт использования ружья Гонно другим соратником Пржевальского — Роборовским в экспедиции 1893-95 г.

*Клеймо «Le Perron» представляет собой стилизованное изображение одного из самых известных памятников Льежа «Perron de Liege», построенного в 1305 году. Это эмблема города и символ свободы его жителей. Клеймо в его нынешнем виде применяется с 1853 года и означает, что система и запирание ружья прошли испытание (испытание стрельбой ружья в сборе).

Гравировка ружья. Фото: С. Бушин

В-четвёртых, не думаю, что эпитет «великолепная» применим к описанию гравировки на этом ружье.  Не самая простая, но и не особо сложная или изощрённая работа, вполне типичная  для середины XIX века. Без сомнения, такую гравировку могли сделать и в России, и в Германии, и в Бельгии.

Боёк ружья, шарнирно сцеплённый с курком. Фото: С. Бушин

Ударные механизмы Томаса Хорсли (Thomas Horsley, слева) и Уильяма Пейпа (William Pape).

Рисунок из патента А. Ланкастера №1525 от 3.06.1865 г. (слева) . Рисунок из книги Вильяма Гринера (младшего) «Modern Breech-Loaders Sporting and Military», 1871 г. (справа).

«Self-acting striker» — «самодействующий боёк» Гринера (слева). Ружьё компании «James Beattie & Son» (справа). Фото: www.doublegunshop.com