Рассказы об охотничьей литературе

Матерый Библиофил

В течение многих лет, вернее сказать, десятилетий, отечественная литература была четко разграничена временными рамками — дореволюционная и советская. И если литература послеоктябрьского периода в наших немногочисленных охотничьих изданиях пропагандировалась как идейно выдержанная, с правильно расставленными социальными и классовыми акцентами, то книги старых авторов постигла незавидная участь. Лишь в тех случаях, когда игнорировать охотничьи произведения было безумием (Л.Н. Толстой, И.С. Тургенев, С.Т. Аксаков, А.К. Толстой), литературоведы и издательства уделяли им должное внимание.

Что ж, классика есть классика. А не из классических чести переиздания были удостоены только книги Н.Н. Толстого «Охота на Кавказе» и Е.Э. Дриянского «Записки мелкотравчатого». Нельзя, однако, обойти вниманием многолетний труд писателя и библиофила Н. П. Смирнова, подготовившего в 50-х и 60-х годах к переизданию в «Охотничьих просторах» и журнале «Охота и охотничье хозяйство» большое количество стихов, очерков, рассказов и повестей забытых и полузабытых авторов прошлого — начала нынешнего века. Но с того времени прошло уже 25 — 35 лет, успело вырасти целое поколение охотников, которые и слыхом не слыхивали о старых авторах.

Следует заметить, что речь идет об охотничьей прозе, очерках и стихах, а не о специальных книгах для охотников, например, многочисленных трудах Л.П. Сабанеева, которые в последнее десятилетие наконец-то попали в надежные охотничьи руки, перестав быть запретным плодом и библиографической диковиной.

Вообще говоря, судьба нашей охотничьей литературы в чем-то схожа с исторической литературой советского периода. Вспомните, какими скромными по объему были школьные и вузовские учебники о тысячелетней истории России, и сравните их с пухлыми, неподъемными «кирпичами» по истории СССР и КПСС.

Восстановление исторической справедливости по отношению к отечественной охотничьей литературе, традициям российской охотничьей культуры в целом — задача огромной важности, и потребуется еще немало времени и усилий многих и многих энтузиастов, прежде чем она будет выполнена, ибо некоторые потери уже невосполнимы. Сказанное относится и к большинству произведений 20-х и начала 30-х годов, то есть созданных уже в советское время, но это предмет отдельного разговора.

I. Дореволюционные охотничьи альманахи и сборники

Цель настоящей публикации — первой в предполагаемой серии — довольно скромная и сводится к рассказу не о всей дореволюционной охотничьей литературе, а об одной ее издательской разновидности — альманахе. Скромность задачи компенсируется ее локальностью, потому что круг подобных изданий невелик и может быть очерчен именно в одной статье.

Само слово «альманах» имеет немецкие корни, а по-русски это просто сборник, включающий произведения различных жанров нескольких писателей, но объединенных общим направлением или темой.

Была, особенно в старину, и еще одна категория альманахов, представлявших собой календари с разного рода сведениями и астрологическими предсказаниями. Издавались они и для охотников, но по своему содержанию напоминали скорее справочники или руководства. Нас же интересуют альманахи литературные, составленные из прозаических и поэтических произведений.

Итак, первый «Русский альманах охоты» увидел свет в 1896 году (выходившие ранее «альманахи» объемом в сорок страниц не в счет). Книга была отредактирована и издана В. М. Струнским. В полиграфическом отношении «Русский альманах охоты» — одно из лучших охотничьих изданий: прочный коленкоровый переплет санкт-петербургской фирмы Раевского украшен тисненными золотыми виньетками, цветные и узорные обрезы придают книге вид подарочного издания, из тех, что приятно держать в руках. Бумага по своему качеству не уступает нынешним лучшим сортам, текст богато иллюстрирован, столбцы обрамлены изящными разноцветными рамками, каждую публикацию открывает портрет автора, а заключает его факсимильная подпись.

Русский альманах охоты. 1896 г.

Содержание этого сборника весьма разнообразно, а форма произведений демократична: от стихов и очерка о глухариных токах известного охотничьего писателя И.В. Орнатского до специальной статьи А. Массальского о трехстволке. Нашлось в альманахе место и для полезной статьи А. Головина «Таксидермия птиц». Очерки о собаках, рыбной ловле, охоте по перу и на зверя написаны сотрудниками сабанеевской «Природы и охоты» П.Э. Стюартом, В.В. Яшеровым, А.Ю. Алыбиным.

Строго говоря, «Русский альманах охоты» все же не был литературно-художественным изданием — наряду с беллетристикой в нем соседствовали и обычные статьи по различным отраслям охоты, курьезные сообщения со всех стран света («Китайский спорт», «Говорящие канарейки», «Змеи-гипнотезеры» и т. д.). В некоторых незатейливых очерках талант авторов не вдруг и обнаружишь. Печатью же подлинного таланта выделяются стихи и очерк «Охота из охот» (о глухариных токах) Ивана Васильевича Орнатского, который одним из первых в русской литературе поэтично и достоверно рассказал о весенней охоте на глухарей.

Тираж изданий, подобных альманаху, редко превышал 2 тысячи экземпляров. И дело вовсе не в цене, кстати, сравнительно невысокой (1 рубль), а в инертности и читательской лени русских охотников из среднего класса. Мне случалось приобретать у столичных букинистов старинные охотничьи книги и даже отдельные номера сабанеевской «Природы и охоты», так и оставшиеся не разрезанными рукой равнодушных читателей-подписчиков.

И все-таки любители охотничьих очерков, прозы и поэзии среди читающей публики существовали всегда. Доказательством тому являются попытки издателей охотничьих журналов («Псовая и ружейная охота», «Охотничий вестник», «Охота») выпускать ежемесячные или двухмесячные «Литературные приложения» и «Литературные вечера» для ценителей изящной словесности. Увы, несмотря на хороший подбор авторов, большого успеха они не имели, потому что по ничтожному объему и посредственному исполнению альманахами называться не могли и не выдерживали никакой критики. Среди них можно отметить только книгу «Охотничьи рассказы и стихотворения», изданную под редакцией С. Алексеева «Охотничьим вестником» (М., 1913 г., 240 стр.). В почетную компанию с такими известными личностями, как Мопассан, Маковский, Северянин, угодили некий Н. Кумов, Н. Козьмин и другие малоизвестные авторы.

Литературное приложение к журналу Охотничий вестник

Литературные вечера. Приложение к журналу Охота

Охотничий сборник. Издание журнала Наша охота

Лишь в 1912 году охотничий писатель и редактор журнала «Наша охота» Николай Николаевич Фокин издал настоящий, без всяких оговорок, литературный художественный альманах «Охотничий сборник» — изящное иллюстрированное собрание рассказов и стихотворений. Авторы А. Комаров, А. Дементьев, Д. Вилинский, И. Евфратов, А. Нестеров, В. Диков, Бурелович (псевд.) являлись постоянными сотрудниками многих изданий, и их имена были у читателей, что называется, на слуху.

Опыт издания «Охотничьего сборника» оказался настолько успешным, что в 1913 и 1914 годах вышли в свет «Второй» и «Третий» сборники.

Секрет популярности альманаха открывается довольно просто. Дело в том, что Н. Н. Фокин не только редактировал и издавал журнал, сам писал охотничьи повести и рассказы, но был еще и заядлым охотником, большим знатоком различных охот — на боровую дичь, зайцев. Объединение в одном лице стольких разносторонних талантов и качеств, по всей видимости, и дало блестящий результат: в сборниках собраны почти все лучшие охотничьи произведения, появившиеся в печати в начале столетия. Разумеется, речь не идет о замечательных охотничьих рассказах Куприна, Бунина, Зайцева, Чапыгина, Шишкова и других писателей, касавшихся охоты лишь в некоторых своих вещах и писавших в основном на общелитературные темы.

Надо сказать, что редактируемые писателями журналы — давняя русская традиция, подобных прецедентов в истории отечественной литературы было немало. Вспомним Пушкина, Некрасова, Салтыкова-Щедрина, Горького, Максимова. Пишущими редакторами-издателями были Л. П. Сабанеев, С. В. Озеров («Псовая и ружейная охота»), Е. Н. Пермитин, Н. П. Смирнов — имена, в охотничьем мире хорошо известные и доныне.

Если говорить об оформлении «Охотничьих сборников» и о том, какое значение тогда придавалось этому, то можно процитировать текст предупреждения, напечатанный прямо на титульном листе: «Все рисунки, виньетки и заставки — собственность редакции журнала «Наша охота». То, о чем сейчас так много толкуют — авторское право,— в издательском деле старой России ревностно оберегалось, и не следует относиться строго к наивному напоминанию об этом редакции скромного журнала — миллионщиками-то издатели охотничьей литературы никогда не были. Напомню, что Л. П. Сабанеев для спасения «Природы и охоты» однажды решился далее продать собственную уникальную библиотеку, которую кропотливо собирал несколько десятилетий.

Н. Н. Фокин о своих «Охотничьих сборниках» беспокоился не напрасно, оформлены они замечательно, пусть только черно-белыми иллюстрациями. Художники, принимавшие участие в оформлении сборников (братья Ф. Ю. и О. Ю. Берсоны, Б. М. Скубенко, братья Каминские, М. Б. Греков), расстарались на славу, причем стилевые особенности каждого из них не разрушили общее эстетическое впечатление от книг, ибо литературные произведения, составившие их, связывает одно целое — охота. Скорее наоборот, индивидуальность каждого художника как бы подчеркивает все разнообразие охотничьих сцен и переживаний. Особенно хороши картины Ф. Берсона и В. Каминского на отдельных листах. В том, что эти художники были страстными охотниками, нет никаких сомнений. Мне трудно судить о подлинной художественной ценности живописных картин, превратившихся в черно-белые иллюстрации, но могу засвидетельствовать, что в нашей охотничьей литературе существует не так уж много книг, «сделанных» с такой же любовью к охоте, выдумкой и профессионализмом.

Какие же и чьи произведения составили «Второй» и «Третий» охотничьи сборники? Состояли они из двух отделов: прозаического и поэтического. В поэтическом наряду со стихотворениями постоянных сотрудников охотничьих изданий — В. Дикова, В. Виргинского, Буреловича — помещены и поэтические опыты авторов, весьма далеких от поэзии: С. Бутурлина, В. Каверзнева и других любителей рифмованных строчек. Их стихотворения большей частью воспевали природу и носили явно подражательный характер, подчас представляя собой бесхитростные перепевы стихов Пушкина, Фета, Кольцова, Некрасова. Разумеется, у эстетов и знатоков поэзии эти наивные любительские стихи вызывали улыбку, но обычные читатели-охотники относились не столь критически к тому, что переносило их в родные леса и поля, ведь большинство стихотворений по своей форме были элегическими.

Поэтический отдел по составу авторов и набору произведений явно уступал прозаическому. Богатство и разнообразие российских охот, конечно же, побуждали владеющих пером охотников поделиться своими переживаниями с «собратьями по страсти», как в старину называли друг друга охотники. «На медведя», «За гусями», «Тяга», «Охотничьи поля», «В камышах», «На озере», «В степи» — палитра названий повестей и рассказов дает яркое представление об охотах на зверя и птицу в различных уголках России.

Модный в начале нынешнего века декаданс не коснулся охотничьей литературы. Надо сказать, что это вообще, пожалуй, самая консервативная разновидность литературы — ее бастионы остаются практически неприступными со времен Аксакова и Тургенева. Литературные новации, весь двадцатый век сотрясающие устои и берущие в плен сознание читателей, изначально чужды охотничьей литературе. Нигде как в охотничьей прозе и поэзии и соприкасающемся с ними жанре бытовых рассказов о жизни людей, живущих в «охотничьей среде», можно проследить преемственность традиций. Достаточно вспомнить нашего современника Андрея Скалона и его великолепный роман «Панфилыч и Данилыч», на мой взгляд, совершенно не оцененный нашей официальной критикой.

Но вернемся к «Охотничьим сборникам». Почти все вошедшие в них рассказы написаны именно в традиционной манере, с более или менее занимательной фабулой. Выделяются своими достоинствами рассказы популярных в тогдашней охотничьей среде писателей: Н. Яблонского, Л. Гешеля, Н. Сибилева, Б. Скубенко, А. Комарова. В последние годы о некоторых из них были опубликованы биографические сведения в журнале «Охота и охотничье хозяйство» (1987, № 12; 1990, № 10).

Но вот об Алексее Павловиче Дементьеве — самом лучшем охотничьем писателе, которого выдвинули журнал «Наша охота» и «Охотничьи сборники»,— практически ничего не известно. Сын сельского учителя, он жил в степных районах Башкирии, после революции вплоть до 30-х годов печатался в «Уральском охотнике». Это, собственно, и все сведения о незаурядном охотничьем писателе, имя которого предано забвению совершенно. Ни разу не упомянули о Дементьеве и такие дотошные исследователи и знатоки русской охотничьей литературы, как Н. П. Смирнов, Н. П. Пахомов, Е. Н. Пермитин. А жаль, произведения этого писателя отмечены печатью подлинного таланта.

Если несколько подробнее рассмотреть творчество Дементьева на примере его рассказов, помещенных в «Охотничьих сборниках», то можно составить мнение о содержании альманахов в целом.

Для Дементьева сам процесс охоты, поимки или добычи зверя и птицы как бы отступает на второй план. Вовсе не удачный выстрел является для него главным в охоте, но охотник в природе, его переживания, целая гамма чувств: радость, грусть, отчаяние, надежда, восторг...

Излюбленный литературный прием писателя — поместить своего героя-охотника в такие условия, когда он, по времени ли, месту, здоровью, охотиться не может; рассказать о нем, когда он ждет не дождется открытия сезона охоты или начала глухариных токов.

Автору есть что поведать о том, какие страсти творятся в такие дни в горячих охотничьих сердцах. И совсем не важно, о ком идет речь. Это может быть и одинокий больной старик («Бессонница»), съежившийся в комочек на топчане, с зябнущими ногами, прижимающий к груди жалостно скулящую во сне собаку. Старик все никак не может уснуть, перед ним встают картины прошлого, умершая жена, разъехавшиеся кто куда дети. Тоска и горечь захлестывают его душу. «Хоть бы петухи, что ли, запели»,— думается ему, но петухи молчат, лишь самый верный друг и спутник былых охот — собака — согревает тело старика и его душу, будит в нем приятные воспоминания.

Не спится и мальчугану Тишке («Тишка»), угодившему в земскую больницу с «дробевыми ранами». Раны не опасны, но убежать из больницы и снова отправиться на охоту нельзя, и Тишка целыми днями смотрит в окно. Перед его глазами встает не больничный сад, а озеро с утками, и «тысяча чувств спираются у него в душе, давят его, и Тишка не может в них разобраться и ворочается на койке». Симпатичный Тишка живо напоминает чеховского Ваньку Жукова, писавшего знаменитое письмо своему деду. То же точно подмеченное психологическое состояние подростка, еще не понимающего, но уже чувствующего несовершенство окружающего мира, то же томительное ожидание и мечты о прелестях существующей где-то далеко совсем другой жизни.

Какая-то внутренняя неустроенность, тихая печаль, а иногда и тоска тяготят и старых, и молодых персонажей в рассказах Дементьева, что делает их узнаваемыми и похожими на героев поздних рассказов Чехова, влияние которого ощущается во всем. Право, если прочитать некоторые рассказы Алексея Дементьева, не поглядев на фамилию автора, можно, нисколько не сомневаясь, утверждать, что автор — Антон Павлович Чехов. Подобная ошибка вовсе не умаляет таланта Дементьева, ибо он ни в коем случае не является плагиатором или хитрым компилятором. Больше того, его рассказы, безусловно, оригинальны, автору удалось лишь создать в них поистине чеховские настроение и тональность.

В рассказе «Браконьер» главный герой — непутевый деревенский мужик Никифор Кукаркин, лодырь и пьяница — два часа пролежал пластом в тине на берегу озера, чтобы подкараулить и подстрелить пару зазевавшихся чирков. Но миг триумфа тут же омрачается появлением урядника. Пока Никифор, охотившийся «без свидетельства», скрадывал уток, жизнь казалась ему прекрасной — прохладная грязь приятно холодила тело в жаркий летний день, незатейливые мужицкие мысли витали где-то в небесной выси легко и свободно. Но вот Никифор попадает в лапы уряднику, и идиллия разрушается.

Этот литературный прием, когда гармония человек — природа (читай: охотник — охота) нарушается привходящими обстоятельствами, Дементьев использует во многих своих рассказах: томится в больничных стенах Тишка, тоскует в зимней пустой избе дед, плачевно заканчивается охота незадачливого Никифора Кукаркина.

Тональность прозы Алексея Дементьева мягкая, негромкая. С легкой усмешкой смотрит автор на своих героев, но и с нескрываемой любовью, вместе с ними переживая, страдая и радуясь малым радостям немудреного крестьянского бытия.

Еще один персонаж («Одиночество»): провинциальный учитель Елем-дясов в бесконечно длинный зимний вечер неприкаянно ходит взад и вперед по комнате. Конфузливый и застенчивый, так ничего и не добившийся в жизни учитель географии в тайне от всех любил мечтать о дальних странах и путешествовать по карте. Но, распаляясь от ярких картин, Елемдясов страдает из-за несбывшихся мечтаний еще больше. А успокаивается только тогда, когда, прихватив ружье, бредет ночью в ригу «стеречь зайца». Разворошив душистое сено и забравшись в его теплые вороха, он в ожидании зайцев наконец-то успокаивается и начинает безмятежно дремать. Вот такой рассказ — без выстрелов, без погони. На первый взгляд совсем не охотничий, но только «на первый взгляд», потому что всякий настоящий охотник прочитает его с сочувствием и пониманием.

В 1915 году в Петрограде была издана книга А. П. Дементьева «Повести и рассказы». Можно было бы рассказать и о ней, но предметом настоящей статьи являются альманахи и их содержание, поэтому ограничусь пожеланием к издателям собрать лучшие произведения этого талантливого беллетриста и издать их отдельной книгой. Он этого заслужил и, на мой взгляд, бесспорно входит в десятку наших лучших охотничьих писателей.

Редакция альманаха обращается к любителям охотничьей литературы, которым что-либо известно об Алексее Павловиче Дементьеве, с просьбой поделиться с нами этими сведениями. (Есть основания полагать, что он был репрессирован в 1937 или 1938 году.)

Редактор и издатель «Нашей охоты» Н. Н. Фокин умер в расцвете сил и лет в декабре 1914 года. Этому энтузиасту охотничьей литературы, много лет посвятившему служению русской охоте и практически бескорыстно издававшему журнал, историкам отечественной охотничьей культуры еще предстоит воздать должное. После смерти Николая Николаевича благородное дело продолжала его жена, в одиночку тянувшая нелегкую редакторскую и издательскую лямку почти до того времени, когда «Октябрь стоял уж у двора». В 1916 году она издала «Четвертый охотничий сборник», ставший последним дореволюционным альманахом. Круг авторов сузился, уменьшился объем (192 стр.), книга была отпечатана на посредственной бумаге. Однако не следует забывать, что в это время Россия уже воевала с Германией, а издание книг в военное время — занятие почти безнадежное. Для сравнения можно указать, что в советское время — с 1937 г. по 1947 г., т. е. в течение десяти лет,— в нашей стране не было издано ни одного охотничьего альманаха или сборника.

Что можно сказать о букинистической ценности и редкости дореволюционных альманахов? Я занимаюсь собиранием охотничьих книг и журналов около двадцати лет, но за все это время ни в одном из многочисленных московских букинистических магазинов, не говоря уже о книжных магазинах в других, менее крупных городах, ни разу их не встречал. Если мне не изменяет память, то и в бывшей Ленинской библиотеке в наличии имеются только два «Охотничьих сборника» из четырех вышедших. Лет шесть-семь назад одному из моих знакомых удалось приобрести на Арбате «Первый охотничий сборник» с кипой выдранных страниц. Невзирая на страшный для любой (тем более старинной!) книги дефект, не дрогнувшая рука товароведа вывела на книге цену в 35 рублей — сумма для того времени весьма внушительная. Приблизительно в те же годы и за ту же цену другой мой приятель-библиофил раздобыл «Русский альманах охоты» в очень приличном состоянии — находка, несомненно, удачная.

Упомянутые в обзоре альманахи настолько хороши, что достойны переиздания. Ничего фантастического в этой затее нет, в свое время пользовалась большой популярностью серия «Литературные памятники», в которой обретали вторую жизнь, иногда спустя не одно столетие, многие замечательные книги, в том числе и альманахи, например, знаменитые «Северные цветы» пушкинских времен.

Допустим, сегодняшние высокие (высоченные!) цены на печатную продукцию могут остудить пыл у каких угодно рьяных издателей и читателей. Но ведь совсем не обязательно переиздавать книги стотысячными тиражами, достаточно хотя бы приблизительно знать спрос и, сообразуясь с материальными возможностями предполагаемой читательской аудитории, назначить тираж и цену. Думаю, что это предприятие найдет отклик у читающей охотничьей братии, ведь охотничья литература, тем более хорошая, как правило, тлену времени не подвластна, и современники с удовольствием прочтут веселые и грустные истории о том, как охотились наши деды и прадеды.

II. Охотничьи альманахи и сборники 20-х и 30-х годов

К середине 20-х годов экономическая и культурная жизнь в России заметно оживилась. Не остались в стороне и издатели охотничьей литературы. Уже в 1924 г. в Москве, на Урале и в Сибири энтузиасты наладили издание охотничьих журналов, а год спустя в Москве вышли альманахи «Охота и охотник» (200 стр., 3100 экз.) и «Охотничий рог» (296 стр., 3500 экз.).

Альманах «Охота и охотник» редактировал известный охотовед Д. К. Соловьев, что наложило отпечаток на содержание большой, почти журнального формата, книги. В ней помещены актуальные для того времени статьи о нуждах охотников, о праве на промысловую охоту коренного населения, экологическом значении промысла, охотничьей кооперации. Авторы — С. А. Бутурлин, С. В., Керцелли, В. Я. Генерозов, Г. Е. Рахманин — имена в охотничьем мире, безусловно, авторитетные.

Книга «Охота и охотник» так и осталась бы сборником проблемных материалов, но на ее страницах нашлось место для прекрасного очерка Ю. М. Смельницкого «Охотничий стан», ставшего классическим, и для рассказов А. А. Ширинского-Шихматова, А. С. Яковлева, В. К. Арсеньева, словом, «Охоту и охотника» можно по праву назвать альманахом, предтечей и прототипом появившихся спустя четверть века «Охотничьих просторов».

Охота и охотник. 1925 г.

Охотничий рог

Содержание  книги довольно  интересно,  но  современному читателю познакомиться с ней весьма затруднительно, ибо найти ее теперь можно лишь в фундаментальных книгохранилищах или в личных собраниях самых заядлых библиофилов.

Злободневность охотоведческих статей альманаха, конечно же, в наши дни представляет интерес для специалистов и историков охотничьего хозяйства, а достоинства литературных произведений эпохи двадцатых годов все же гораздо ярче выражены в сборнике «Охотничий рог», изданном книгоиздательством «Современные проблемы».

Художественное оформление «Охотничьего рога» оставляет желать лучшего — иллюстрации в небольшой по формату, но объемистой книжке отсутствуют, нет и обычных в изданиях подобного рода виньеток и заставок. Однако недостаток формы с лихвой компенсируется содержанием книги.

Уже сам подзаголовок «Сборник художественной прозы» вкупе с поэтическим названием «Охотничий рог» настраивает читателя на определенный лад. А имена авторов, принявших участие в альманахе, в рекомендациях не нуждаются: Б. Пильняк, Л. Сейфуллина, А. Чапыгин, А. Новиков-Прибой, М. Пришвин, А. Перегудов, Вс. Иванов — писатели, снискавшие себе популярность в самых различных жанрах литературы. Менее известны В. Лидин, В. Правдухин, П. Низовой, В. Шубинский, но общий художественный уровень альманаха они поддержали, и сборник «Охотничий рог» — по-моему, одна из лучших книг в нашей охотничьей беллетристике.

Бесспорная заслуга в идее создания, подготовке и редактировании «Охотничьего рога» принадлежит В. Правдухину и Н. Смирнову, сумевшим из всего богатства и многообразия литературы двадцатых годов отобрать двадцать три рассказа, так или иначе связанные с охотничьей тематикой. «Целью редакции было собрать разносторонние художественные зарисовки русской охоты и... человеческих переживаний наедине с природой...». Свою задачу составители выполнили.

В сборнике помещены изящные охотничьи этюды Михаила Пришвина, в том числе и небольшая новелла «Анчар», вместе с «Яриком», «Нерлью» и другими рассказами о четвероногом друге составившая знаменитую пришвинскую «собачью» сагу.

Скончавшийся недавно писатель А. В. Перегудов (1894—1989) прожил почти целый век, оставил богатое литературное наследие, но рассказ «Казенник», пожалуй, самое сильное его произведение, был напечатан в далеком 1925 г. именно в альманахе «Охотничий рог».

Забавным выглядит соседство в сборнике рассказов В. Правдухина и Л. Сейфуллиной. Охотничьи зарисовки писательницы всегда отличали легкая ирония и мягкий юмор, а в данном случае подтрунивание над мужскими охотничьими успехами и неудачами придает дополнительный смысл и очарование прозе Л. Сейфуллиной (все-таки она была женой В. Правдухина).

Охота в русской художественной литературе

Как всегда, без полутонов и намеков, в динамичной и экспрессивной манере, с присущим ему натурализмом и откровенностью в показе страстей, очень жестко написал рассказ «Облава на волков» Борис Пильняк. Этот рассказ малоизвестен и производит странное впечатление в том смысле, что как будто бы совсем недавно где-то уже читал или слышал нечто подобное об охоте на волков. Ну конечно же — Владимир Высоцкий! Лично я не могу отделаться от мысли, что Высоцкий написал свою знаменитую песню «Охота на волков», прочитав рассказ Пильняка, — настолько песня схожа по своему темпераменту, накалу страстей и философии убийства (пусть хищника, пусть во время охоты) с отдельными фрагментами рассказа Бориса Пильняка.

А еще в «Охотничьем роге» есть два замечательных произведения талантливого Алексея Чапыгина, очерки Н. Смирнова, рассказы об охоте на медведей, фазанов, зайцев, глухарей и тетеревов и почти нет проходных, из пальца высосанных историй, в которых охота к сюжетам (или наоборот) пришита белыми нитками. Чего греха таить, примеров такого рода в охотничьей литературе предостаточно. Что же касается «Охотничьего рога», то он является исключением. К счастью, не   единственным,   потому   что   в 1927 г. в нашей охотничьей литературе произошло знаменательное событие, даже два сразу: на свет появились книги «Охотничье сердце» (372 стр., 5000 экз.) и «Охота в русской художественной литературе» (384 стр., 4000 экз.).

Альманах «Охотничье сердце» состоит из трех разделов: проза русских классиков, стихи, рассказы современных авторов.

В первом разделе — рассказы и стихи Л. Н. Толстого, И. С. Тургенева, Н. В. Успенского, Н. Н.Толстого, Н. А. Некрасова, лучшие главы из «Записок мелкотравчатого» Е. Э. Дриянского, оригинальный очерк Н. Ашукина «Некрасов и охота».

Второй — поэтический — раздел не так хорош, как первый, но и здесь выделяются прекрасные стихи С. Есенина, Н. Асеева, Э. Багрицкого, С. Кирсанова и Н. Зарудина.

Охотничье сердце. Литературно-художественный альманах

Более всего в «Охотничьем сердце» отведено страниц современной прозе тогда еще не ставших маститыми И. Соколова-Микитова, С. Сергеева-Ценского, Е. Пермитина, А. Новикова-Прибоя, М. Пришвина, А. Чапыгина, писателей молодого поколения — Л. Завадовского, П. Ширяева, П. Низового, В. Зазубрина, В. Правдухина. Редактировал альманах Н. П. Смирнов, выступивший на его страницах и как автор.

Им же был подготовлен к печати и самый замечательный послереволюционный альманах «Охота в русской художественной литературе». Н. П. Смирнов очень удачно использовал идею смены времен года, которую ранее Л. П. Сабанеев блистательно воплотил в «Охотничьем календаре». Но то была книга-руководство, настоящая энциклопедия охотничьих знаний, а Николай Павлович Смирнов включил в альманах только литературные произведения.

Открывает сборник «Слово об охоте» патриарха русской охоты С. Т. Аксакова. Поэтические названия разделов сразу же погружают читателя в атмосферу русской природы: «Талый ключ» (весна — М. Б.), «Суховей» (лето), «Уснувшие дубравы» (осень), «Пороша» (зима). Есть раздел, посвященный собакам — постоянным спутникам псового и ружейного охотника.

Принцип календаря позволил наиболее полно отразить всевозможные охоты по перу и зверю почти в течение круглого года. Стихи и поэмы, рассказы и отрывки из произведений русских классиков рисуют грандиозную картину охоты на необъятных российских просторах.

Простое перечисление авторов произведений, которые составили альманах, вызывает трепетное волнение: Г. Державин и А. Пушкин, Л. Толстой и И. Тургенев, А. Фет и Л. Мей, А. К. Толстой и Н. Некрасов — почти все выдающиеся представители золотого века в русском искусстве отдали дань благородной страсти. Внесли свою достойную лепту в охотничью тематику Н. Лесков, Г. Данилевский, П. Боборыкин, Д. Мамин-Сибиряк, А. Чехов, П. Мельников-Печерский. Нельзя не упомянуть имена Ив. Бунина, А. Куприна, Б. Зайцева, С. Есенина, М. Пришвина — какое созвездие талантов!

Об альманахе «Охота в русской художественной литературе» можно говорить долго, даже посвятить ему специальное исследование, но задача публикации состоит в том, чтобы познакомить читателей со всеми охотничьими сборниками. Поэтому остается только еще раз воздать должное Н. П. Смирнову, впервые в отечественной охотничьей литературе «сделавшему» такую необычную и замечательную книгу, равной которой нет и поныне. Очень жаль, что нерасторопные недавние и расторопные новоявленные издатели так и не обратили свой взор на эту жемчужину русской охотничьей беллетристики. Кстати, если кто-то все же решится сейчас переиздать эту книгу, то хочется высказать пожелание издателям восполнить пробел в вышедшей почти семьдесят лет назад книге и сопроводить ее иллюстрациями, потому что иллюстрация классики — дело благородное и благодарное.

На фоне альманахов, о которых рассказано выше, совершенно бледно и непрезентабельно смотрится вышедший с ними в одно время сборник охотничьей беллетристики «Звериной тропою» (Харьков, 1927, 360 стр., 5160 экз.). Его редактор М. Шорохов в предисловии, подходя к литературе, да и к охоте с классовых позиций, безапелляционно заявил, что лишь «С Октябрьской революции, т. е. с момента, когда естественные инстинкты раскрепощенных масс нашли возможность полного удовлетворения, охотничья жизнь идет по правильному руслу своего развития».

Рекламируя свое детище, М. Шорохов вроде бы справедливо говорит о том, что «впечатление от сборника должно быть более выпуклым и полным, чем от произведений, распыленным по журналам». И тут же добавляет: «Так, щепотка золотых песчинок сверкает ярче, чем каждая песчинка в отдельности». Увы, никакой «щепотки золотых песчинок» в сборнике нет, больше того — трудно даже разыскать известные имена среди авторов. Три рассказа Ю. Будберга, два — В. Гамалея, «Записки бродяги» А. Федосова — вот и все не «золотые», а только блестящие «песчинки». Всё остальное — обычный песок, а некоторые рассказы — просто литературный хлам, не имеющий никакого отношения ни к охоте, ни к литературе вообще («Мулай» Ф. Чумало, «У костра» Г. Григорьева, «Малый стан» А. Костюченко).

Найти альманах «Звериной тропою» в букинистических магазинах практически невозможно, но его редкость, а следовательно, и высокая цена вряд ли имеют отношение к содержанию.

Небольшое количество сохранившихся экземпляров этой книги я могу объяснить тем, что в свое время она попадала не только в руки охотников, но и других читателей, которые, не будучи почитателями подобной литературы, никаких достоинств не увидели в книге вовсе, а поэтому и не очень бережно хранили этот совершенно всеми теперь забытый альманах.

Ю. Миленушкин в статье «Нагла охотничья литература за 40 лет» («Охотничьи просторы» № 8) упоминает об альманахе «Охотничьи костры» (М., 1930), но разыскать его мне не удалось, не значится он и в картотеке бывш. Ленинской библиотеки. Возможно, здесь какое-то недоразумение, которое со временем должно разрешиться.

Говоря об альманахах, да и вообще о нашей охотничьей литературе и журналистике, нельзя обойти вниманием и не вспомнить добрым словом Сергея Спиридоновича Качиони, который начал печататься в охотничьей прессе еще в начале века. В 20-х и 30-х годах он продолжал активно сотрудничать почти во всех изданиях, имевших отношение к охоте и охотничьему хозяйству. Благодаря своей эрудиции и энергии он организовал в Екатеринбурге один из лучших провинциальных журналов «Уральский охотник» (1924 — 1931 гг.). При участии Сергея Качиони в одноименном издательстве в эти же годы было выпущено большое количество книг и популярных, небольших по объему брошюр охотничьего содержания. С. С. Качиони — автор книги-руководства «Год охотника».

Стараниями этого замечательного человека увидели свет три охотничьих альманаха: «В степях и горной тайге» (Свердловск, 1933, 140 стр., 10 000 экз.), «С ружьем и капканом» (Свердловск, 1936, 192 стр., 5000 экз.) и «У охотничьего костра» (Челябинск, 1937, 224 стр., 10 000 экз.).

Хороший литературный вкус и большой редакторский опыт помогли С. Качиони в работе над сборниками. Большой патриот родного Урала и раскинувшихся у его предгорий степей, он в первую очередь тщательно подбирал произведения о своем крае, не забывая и об авторах, снискавших всесоюзную славу. Поэтому в его альманахах соседствуют А. Дементьев, А. Сарафанов, Д. Белоусов, Б. Губер, Г. Ветлугин, В. Правдухин, писавшие на местном материале, с писателями более широкого или общелитературного плана — М. Пришвиным, Н. Зарудиным, Н. Зворыкиным, Е. Пермитиным.

В содержании и аккуратном оформлении этих сборников, в подборе иллюстраций — во всем чувствуется заботливая рука составителя и редактора.

Я долго не мог понять, почему эти книги при относительно высоких тиражах почти невозможно отыскать в букинистической торговле. И только лет десять назад, усердно посещая «Ленинку», обнаружил, как старательно вымараны или выскоблены в оглавлениях книг фамилии некоторых авторов. Оказывается, репрессии тридцатых годов коснулись многих писателей, писавших, казалось бы, на совершенно нейтральную охотничью тему. Погибли В. Правдухин, Н. Зарудин, В. Зазубрин, Б. Губер, Ив. Касаткин, Б. Пильняк, несколько лет провели в лагерях Е. Пермитин, Н. Смирнов, прославившиеся позже О. Волков и В. Янковский.

Совсем недавно, буквально год назад, санкт-петербургский знаток охотничьей литературы Олег Егоров сообщил мне, что в 37-м году был репрессирован и Сергей Качиони...

К своему стыду, несмотря на обширные сведения, имеющиеся в моем распоряжении, я до сих пор не знаю о судьбе многих охотничьих писателей 20-х—30-х годов. Мне представляется, что теперь эту задачу можно решить только общими усилиями всех любителей нашей охотничьей литературы и краеведов.

В обычных общественных библиотеках книги этого периода попросту уничтожались, а в домашних — сохранились лишь на полках самых заядлых библиофилов — главных хранителей печатного слова.

Несколько слов еще об одном довоенном охотничьем сборнике, который постигла такая нее нелегкая судьба. Речь идет о книге «По полям и лесам», выпущенной в 1937 г. издательством «Советский писатель» (340 стр., 10 000 экз.). Готовилась она редакцией журнала «Боец-охотник», что заметно отразилось на ее содержании.

В предисловии читателям напоминается о том, что произведения «Тургенева,   Толстого,   Некрасова,   Лескова... —   яркий  документ  (? —   М. Б.), характеризующий охоту в условиях помещичье-крестьянского быта», а сама охота до революции «была привилегией купца, фабриканта». Заявление это более чем смелое, потому что, например, А. Энгельгардт в «Полной школе охоты» (2-е изд., 1898 г.) сообщал: «...только население промысловых районов, для которых охота является основным средством к существованию, составляет 11 миллионов душ». Но это к слову.

Основной задачей составителей Н. Никольского, М. Кузнецова и Л. Ларского, людей военных, было «отражение сдвигов в области культурной социалистической охоты, показ советским писателем нового типа советского охотника». Правда, редакция тут же признается, что лишь «немногие из помещенных в сборнике рассказов отображают полностью то новое, что свойственно охоте в советских условиях».

А действительно, как могли, скажем, И. Соколов-Микитов («На глухарином току»), А. Перегудов («На медведя»), А. Яковлев («Дрофы») описать охоту «по-советски» на глухарей и медведей, ведь животные о происходящих революциях ничего не ведают, а способы охоты на них не изменялись испокон веку.

Между прочим, хороши в сборнике именно те рассказы, где охота показана безотносительно к общественному строю. Их авторы — Л. Сейфуллина, Н. Зворыкин, Е. Дубровский (Лесник), В. Правдухин.

В целом нее сборник составлен очень неровно, и наряду с добротной прозой попадаются проходные вещи. Не всегда удачны заставки в тексте художника Г. Вильфарта, и уж совсем никуда не годятся небрежно выполненные иллюстрации А. Силина.

В заключение следует отметить, что в 20-е —30-е годы в различных издательствах предпринимались попытки издания книг, претендующих на статус альманахов. Однако по бедности содержания, незначительному объему или наивной провинциальности они явно не «дотягивали» до уровня респектабельных изданий, выходивших в столице или подготовленных С. Качиони. К их числу можно отнести сборники «Самарский край», сборник краеведения и охоты (Самара, 1925 г., 118 стр., 1000 экз.), «Природа и охота», сборник статей и рассказов (изд. Вусор, 1924, 1925 гг.) и другие.

Впрочем, для собирателей старых охотничьих книг они так же дороги, как и лучшие альманахи и сборники этих лет, потому что вместе с ними составляют такое яркое и самобытное культурное явление, как русская охотничья литература 20-х—30-х годов. Ее знаток и популяризатор Н. П. Смирнов, скончавшийся в 1978 г., много потрудился в годы «оттепели» над пропагандой лучших произведений этого периода, но так и не дожил до того времени, когда стало возможным рассказать обо всем без умалчивания.

Моя скромная задача — участвовать в восстановлении целостной картины прошлого нашей охотничьей литературы. Надеюсь, что эта публикация, не претендующая на полноту и общий анализ, поможет начинающим библиофилам и простым любителям старых книг в их изысканиях и в будущем кого-то из них подвинет на более серьезные исследования и обобщения.