Браконьеры

Лихачев М.

Все началось с записки областного охотинспектора Петра Федоровича Чунарева, доставленной Александру Семеновичу егерем, приехавшим из Алма-Аты. В записке говорилось: «Пользуюсь случаем сообщить Вам: поступил сигнал из Кегеньского района, что в Баянкольских горах неладно — появились браконьеры. Просил бы Вас побывать там как можно поскорее...»

Давно собирался Александр Семенович Лисин посетить те края, о которых писал Чунарев, да никак не мог выбрать времени — уж слишком обширна территория для межрайонного охотничьего инспектора.

Перечитав записку, Александр Семенович отложил все дела и в тот же день направился в Кегеньский район на мотоцикле.

Он ехал то большим, сверкающим под солнцем, трактом, то пыльным проселком, а то и чуть заметной тропой в выжженной зноем траве; иногда останавливал машину, заглушал мотор и подолгу просматривал в бинокль степные увалы, поймы речек и ручьев, голубовато-зеленые долины и дивился: как мало сейчас в этих урочищах птиц и зверья. Там, где лет двадцать назад можно было видеть огромные косяки джейранов и сайгаков, лишь изредка замечал он табунки в четыре-пять голов. Зайцы поднимались раньше десятками, а теперь встречались только одиночки. Куда больше было в прежние времена бульдуруков, фазанов, дроф, кекликов, гусей!

Лисин понимал, что разные причины сократили в крае охотничью дичь: и освоение новых земель, и увеличение числа охотников, которые добираются сюда не пешком, а на мотоциклах, автомашинах — за сотни километров едут! Но одну из главных причин оскудения охотничьих просторов Лисин видел в браконьерстве: много дичи уничтожают враги природы, в любое время и любыми средствами. Только за последние семь месяцев Лисин застиг на месте преступления сорок шесть браконьеров, а за пять лет, что он работает межрайонным охотинспектором, им было обнаружено более четырехсот нарушений. А сколько браконьеров остаются не пойманными!

«Что же творится в Баянкольских горах, — думал Лисин, — там еще не мало дичи. Неужели браконьеры проникли и туда, добрались до таких животных, как тау-теке, илики, маралы?»

...Акульское ущелье, поросшее дикорастущими яблонями, шиповником, урюком, бояркой, облепихой, а выше — гигантскими тянь-шаньскими елями, встретило Лисина прохладой, хотя стояла самая знойная пора лета. В Приилийской полупустыне, где в последнее время чаще всего приходилось бывать Лисину, от сильной жары целыми днями маячили миражи — даль то покрывалась рыжеватой дымкой и затем казалась голубоватым водным простором с причудливыми островками, то вдруг совсем близко, на увалах, высохшие стебельки полыни, верблюжьей колючки, тамариска или стволы черного саксаула вытягивались в высокие фантастические растения и также внезапно исчезали, как и появлялись. От зноя кружилась голова, кругом — ни капли пресной воды. А здесь же, в зеленом ущелье, можно было полной грудью вдыхать необыкновенную свежесть, насыщенную ароматом лютиков, диких луков, эдельвейсов. По дну ущелья грохотала, разбрасывая сверкающие холодные брызги, речка Баянколка.

На первом же лесном кордоне Лисин сделал остановку и оказался среди отдыхающих после обеда лесорубов.

Молодые задорные колхозные парни — русские, казахи, корейцы — со своим вожаком рыжебородым дядей Ваней встретили Лисина с любопытством и подозрением — кто, мол, знает, чего ему надо.

— Говоришь, приехал узнать — не пошаливают ли браконьеры? — сухо сказал дядя Ваня. — Не слыхали что-то...

Парни молчали. Глядя на них, Лисин подумал: «Уж не сами ли они балуются тут», — и завел беседу об охоте и о вреде браконьерства.

Лесорубы слушали внимательно. Наконец, дядя Ваня сказал:

— Говоришь, браконьеры — враги природы. Все это так. Но не потому ли много браконьерства, что уж слишком запрет большой на зверя и птицу? Вот мы работаем с весны здесь, дичь есть, а добыть хоть бы кого на ужин — нельзя! Лесничий настрого приказал никакими средствами зверя и птицу не трогать.

— Лесничий прав, — сказал Лисин. — Лето не время для охоты, а что касается большого запрета на зверя и птицу, — судите сами. Вот по нашему Семиречью нынче, например, за осеннюю охоту каждому охотнику разрешается добыть сорок перепелов, столько же куликов, бульдуруков и голубей, тридцать уток, десять казарок, четыре гуся, по шесть фазанов, куропаток и тетеревов, два глухаря, по четыре горных козла и кабана, одного медведя... Мало?

Парни зашумели.

— Много! Можно бы и сократить. Для чего столько дичи любителю-охотнику? На рынке торговать?

— Охотники не могут обижаться на ограничения в отстреле, — продолжал Лисин. — Надо еще и учесть, что каждый охотник-спортсмен может участвовать в промысловой охоте. Возьмите, например, охоту на белку. Выпустили зверька в нашем Семиречье несколько лет назад, и белка так размножилась, что нынче начнется отстрел. А охота на ондатру? В одном Прибалхашье ежегодно охотники до миллиона шкурок сдают. В урочище Каракуль теперь ондатру будут отлавливать под руководством егерей исключительно любители-охотники. А истребление волков — разве не охота? Охотиться можно и нужно. И охотничьи угодья не будут скудеть, если охоту вести правильно. А браконьеры что делают? Недавно, к примеру, поймал трех у Соленых озер — в разгар лета стреляли зайцев, пять штук загубили. И джейрана ухлопали. А это редкое животное охраняется законом, охота на него категорически запрещена... — и, внимательно окинув взглядом лесорубов, Лисин спросил: — Скажите все-таки по совести: пошаливают браконьеры или нет?

— Бывает, — ответил молодой казах в синей тюбетейке. — На днях подымался в ельники — слыхал выстрел. А кому в такую пору стрелять, как не браконьерам?

— Постреливают, — добавил второй, — сегодня на рассвете, слышу, камни из-под копыт по тропе осыпаются. Выглянул — двое всадников по ущелью подымаются. За плечами — ружья. На лесников не похожи. Ясно — браконьеры.

— Конечно, браконьеры, — поддержали лесорубы. — Лесника нет, уехал на курсы. Вот и пользуются случаем...

— Обратно они не возвращались? — спросил собеседников Лисин.

— Нет еще, — сказал лесоруб, видевший всадников утром. — Я все присматриваюсь, думаю, будут возвращаться — узнаю, что за люди, с чем поедут...

— А вы убеждены, что спускаться они будут этим же ущельем?

— Да как сказать... Могут, конечно, проехать за перевал и свернуть в другую щель, но это далеко, кружно. Видимо, старой дорогой возвращаться будут.

Александр Семенович решил проехать вверх по ущелью — наперехват загадочным всадникам.

На ловлю браконьеров Лисин почти никогда не выезжал один — небезопасно встречаться с ними, особенно когда они под хмельком.

В поселке приилийского курорта Аяк-Калкан, где живет Александр Семенович, да и во всех ближайших районах, куда он выезжал, в помощниках недостатка не было. Много раз на ловлю браконьеров выезжал с ним инвалид Николай Никифорович Лазутин. В любое время года готов быть вместе с Лисиным общественный охотинспектор Николай Михайлович Подкорытов. Все они были очень смелыми, когда оказывались лицом к лицу даже с ватагами обнаглевших браконьеров.

Кого же пригласить с собой сейчас?

— Кто бы из вас помог мне, поехал бы со мной в горы? — спросил Лисин.

— А что делать-то? — отозвался дядя Ваня.

— Ну, сами понимаете: вдвоем и смелее, и надежнее...

Ребята снова зашумели: каждый готов был отправиться в путь, но дядя Ваня сказал:

— Сам поеду.

И сделав несколько указаний ребятам, натянул брезентовую теплую куртку, уселся в коляску.

Александр Семенович взялся за руль, и мотоцикл устремился в ущелье по берегу грохочущей камнями речки.

Александр Лисин еще мальчишкой горячо полюбил природу Семиречья. Особенно же оценил он красоту этого края после службы в армии, когда вернулся домой и стал сначала общественным, а затем межрайонным охотинспектором.

Разъезжая по охотничьим угодьям, он никак не мог понять, что его больше всего очаровывает: полупустынные ли степи ранней весной, с их ярким цветением и благоуханием огненных маков, желтых тюльпанов и крестовников, или поймы рек, заросшие почти непроходимыми камышами, с голубыми зеркальцами воды, где таится летом водоплавающая птица, или долины с зарослями чингиля и песчаной акации, с луговым разнотравьем, богатым медоносами. А сейчас вот, пробираясь на мотоцикле по Акульскому ущелью, Александр Семенович дивился красоте гор.

Чтобы не перегреть мотора, Лисин часто останавливал мотоцикл и, расположившись с товарищем на теплых камнях или среди душистых цветов, ожидал встречи с загадочными всадниками. Но те не появлялись, не выдавали себя — ни выстрелами, ни голосом.

Дядя Ваня был малоразговорчив, он ничего не рассказывал, но отличался любознательностью и задавал Лисину много вопросов.

— Часто так охотишься, на браконьеров-то? — спросил он на очередном привале.

— Этим только и занимаюсь. По должности положено.

— И удачно?

— Не всегда.

Лежа на душистой траве, глядя в синее небо со стайкой лиловых облаков, Александр Семенович продолжал:

—  Вот совсем недавно поступил сигнал от одного общественного охотинспектора, что три браконьера готовятся поехать в Урта-Кудук пострелять ночью при свете фар зайцев, джейранов, сайгаков... Решил я опередить их и ждать в том урочище. Выехал вместе с общественником, Николаем Никифоровичем Лазутиным. Приняли все меры, чтобы браконьеры не узнали нашего замысла. По поселку, где живу, распустили слух, что едем в Чилик, на совещание. А сами с Чиликского тракта — в сторону, сделали круг — и в Урта-Кудук. К вечеру приехали на место, замаскировались, мотоцикл накрыли брезентом, а сами улеглись на увале. Наступила ночь. Ждем. И вдруг вдали блеснула фара. Не зря, думаем, приехали! Видим: машина мчится в сторону реки. Соображаем: далеко туда не поедут, там заросли, будут разворачиваться. И верно: скоро повернули назад. Садимся на мотоцикл и без света едем наперерез машине — со светом нельзя: увидят фару — удерут. Вдруг слышим выстрел. Значит, точно — браконьеры! Осветили фарой какого-нибудь зверя и в него картечью. На браконьерском жаргоне это значит «фарить». Останавливаемся. Машина катит прямо на нас. Вот она уже шагах в тридцати. Кроме ружья, у меня всегда с собой ракетница. Пускаю ракету. Яркая вспышка. Видим, в кузове машины — двое. Кричу: «Стой! Охотинспекция! Выключай мотор!» И что бы ты думал? Браконьеры на полном ходу сворачивают вправо и — в степь. Стреляю вверх — раз, два. Браконьеры не останавливаются. Садимся в мотоцикл — и за ними. Машина у них была добрая! А шофер — сорвиголова! Километров шестьдесят выжимал по степи без дороги, а когда выскочил на проселок, — не меньше семидесяти давал. Гнались километров пятнадцать — оторвались, упустили. А утром по следам на бархане установили, что уехали с джейраном.

Поднявшись с травы, Лисин добавил:

— Вот как бывает, дядя Ваня! За нынешний год семь машин из-под носа вырвались...

— Трудная работа!

День был на исходе. Далекие вершины снежных гор сверкали в лучах заходящего солнца, но в ущелье тени сгущались, зеленые склоны с коричневыми осыпями и скалами покрывались синей завесой вечера.

Выбрав площадку для ночлега и оставив на ней мотоцикл, Лисин и дядя Ваня забрались на скалу, чтобы осмотреть окрестности.

Совсем низко вдоль ущелья пронеслись два улара. По склону горы промельтешили три горных козла. С поляны от ельников донеслись голоса перепелов: «пять-полоть». От реки шарахнулись два кабана с тремя подсвинками и с хрюканьем исчезли в густых зарослях.

— Хорошо! Сохранилась еще дичь в горах, — сказал Лисин. — Но где же эти двое всадников, неужели мы их пропустили?

Лисин внимательно стал осматривать в бинокль дали — ельники, альпийские луга, осыпи у перевала. И вдруг...

— А ну-ка, посмотри, дядя Ваня, — сказал Александр Семенович, передавая бинокль. — Смотри вон туда, где кусты у перевала...

Дядя Ваня направил в указанную сторону бинокль и увидел двух расседланных и спутанных лошадей — гнедую и вороную. Из-за кустов тянулась струйка дыма.

— Да, устроились на ночлег, — сказал дядя Ваня. — Но это — колхозные пчеловоды. Туда, вверх, откочевала пасека. Лошади — их. Я этих ребят знаю: ни зверя, ни птицу они не обидят. Зря по их следу подымались.

— Ну и отлично! — обрадовался Александр Семенович. — Так в областную охотинспекцию и сообщу: браконьерства не обнаружено.

Едва только на снежных пиках гор показались признаки рассвета, как Лисин и дядя Ваня, крепко проспавшие всю ночь на ворохе сухой травы, уже были на ногах.

Умывшись ледяной водой, дядя Ваня спросил:

— Ну, как день начинать будем? На стан направимся?

— Вчера, дядя Ваня, браконьерства здесь мы не обнаружили, и это хорошо. А сегодня? Хорошо бы хоть до полдня побыть...

— Можно, — согласился дядя Ваня, — глядишь, пасечники будут спускаться, медом угостят, чайку всласть попьем.

Позавтракав, Лисин и дядя Ваня, как и вечером, поднялись на скалу.

К этому времени стало совсем светло, только русло Баянколки кое-где таилось под хлопьями голубоватого тумана. Звонко шумела горная речка.

Дядя Ваня, просматривая в бинокль район перевала, пытался обнаружить лошадей, но нигде не заметил.

И вдруг он увидел неизвестное ему крупное животное. Высоко подняв голову, зверь медленно шагал по кромке осыпи, направляясь в густой кустарник. Вслед за первым зверем из-за серой скалы показался второй.

— Смотри-ка, — сказал дядя Ваня шепотом, — какие красавцы.

Александр Семенович взял бинокль, приложил его к глазам и так же тихо ответил:

— Маралы! Ценнейшее животное — один из видов благородных оленей. Специальное указание есть об их охране. Удивительное лекарство приготовляют из их рогов — пантокрин.

— Слыхал, — ответил дядя Ваня. — А вижу впервые. Красавцы!

Марал, шедший впереди, приблизился к кустам и вдруг, подпрыгнув на месте, грохнулся на землю. Другой мгновенно скрылся за перевалом. В тот же момент донесся негромкий, но четкий выстрел.

— Кто-то убил марала! — крикнул дядя Ваня.

Из кустов выскочил человек с ружьем в руке, склонился над животным.

— Дорезает, — сказал Лисин.

Вскоре появился еще один человек, ведя на поводу вороную лошадь. Привязав к ногам марала веревку, браконьеры волоком утащили тушу в кусты.

— Вот так пчеловоды! — с гневом сказал Лисин. — Буду добиваться суда над ними, штрафовать их мало.

Над кустами, где скрылись браконьеры, закружились птицы.

— Какое зло учинили люди, — сказал дядя Ваня, пряча глаза, словно он сам был браконьером. — А я-то думал, вправду пасечники...

— Ну, как поступим? — спросил Лисин. — Подыматься к ним очень трудно, здесь встречать будем?

— Если пошли на такое дело, то люди они отчаянные. И ты погорячиться можешь. Не лучше ли спуститься вниз и не связываться с ними. А то чего доброго, — сказал дядя Ваня...

— Что ты! — возмутился Александр Семенович. — Упустить таких браконьеров! Никак невозможно! Да и я лишнего с ними себе не позволю. Я всегда поступаю только по закону. Охотинспектор — служебное лицо, отвечает за все свои поступки.

Дядя Ваня покачал головой:

— Я молвил это вот к чему: ты приехал и уехал. А я из местных. Глядишь, отомстят... Разные ведь есть люди.

— Хорошо, — решительно сказал Лисин. — Ты ступай вниз пешком. Нагоню — подвезу. А я с ними тут и один управлюсь.

Лисин зарядил ружье и выкатил мотоцикл на тропу. Прошло более часа. Дядя Ваня не ушел, продолжал беседовать с Лисиным.

— Спускаются, — сказал Лисин. — Едут, не прячутся.

Но никак не ждал этого Александр Семенович: всадники ехали по противоположному берегу речки.

— Чертовщина получается, — сказал Лисин. — Через речку ни на мотоцикле, ни пешком не переберемся — собьет! Посмотрим, что они везут...

Александр Семенович и дядя Ваня притаились за кустом. Спотыкаясь о камни, лошади прошли по тропе у самой речки. У одного из всадников — русского — на коленях лежал чем-то наполненный серый мешок. У другого — казаха — через седло были перекинуты две большие кожаные сумки с поклажей.

— Мясо повезли, — сказал Лисин, когда незнакомцы скрылись из виду.

— А почему же целиком животное не забрали? — спросил Дядя Ваня.

— Это может броситься в глаза. Обычно браконьеры крупных животных разделывают на месте и возят мясо вот так — в мешках.

— Как же лучше поступить? — размышлял Лисин. — До моста километров пять, не меньше. Нет ли поблизости на речке такого места, чтобы вброд перебраться?

— Таких мест не знаю, — ответил дядя Ваня. И, подумав, добавил: — Давай вернемся на стан. Возьмем для переправы лошадей.

Лучшего выхода не было, и Лисин согласился с предложением.

…Лесорубы были рады возвращению Лисина с бригадиром и засыпали их вопросами.

Лисин рассказал о своем плане задержания браконьеров и попросил помощи.

Ребята загалдели: «Все, мол, поедем». Через несколько минут Лисин, шесть лесорубов и дядя Ваня, промокшие до пояса, были на противоположном берегу Баянколки. Двое всадников, видимо, почуяли что-то неладное и исчезли. Один из лесорубов — казах в синей тюбетейке — был верхом отправлен в разведку — вверх по тропе. От него узнали, что всадники свернули на поляну за густыми зарослями и там отдыхают.

— Подождем здесь, — сказал Лисин. — Некуда им теперь деваться, другой дороги для них нет.

Вскоре подъехали незнакомцы. К удивлению Александра Семеновича и дяди Вани, ни мешка, ни кожаных сумок при них не было.

— Здравствуйте, товарищи охотники, — сказал Лисин. — Я охотинспектор, вот мое удостоверение. Откуда едете, куда? На какую дичь охотились?

— Мы не охотники, — сказал казах. — Мы по другим делам в горах были.

— А зачем при вас ружья? — поинтересовался Лисин.

— Вдруг волка встретили бы, — ответил русский.

— Вот что, граждане, — продолжал Александр Семенович. — Мы следили за вами со вчерашнего вечера. Видели, что вы в мешке и двух сумках везли мясо. Куда его дели?

— Отвяжись! Никакого мяса у нас не было, — сказал казах.

— Проедемте на ту поляну, где вы отдыхали, — предложил Лисин.

Всадники заартачились: некогда, мол, нам, домой надо спешить, работа ждет, — но вынуждены были подчиниться.

Лесоруб-разведчик, ехавший впереди, привел всех на место, где он видел всадников, беседующих под кустом барбариса. Никаких сумок и мешка здесь не было. Лесорубы начали шарить в зарослях, и скоро обе сумки и мешок, полные мяса, были обнаружены.

— Что же вы наделали? — сказал Александр Семенович. — Ведь все местное население несколько раз оповещалось, что убивать маралов строго запрещается. Знали?

Браконьеры молчали.

— За убитого марала с вас будет взыскано по двести пятьдесят рублей, — сказал охотинспектор.

— Ого! У меня таких денег не найдется, — ответил браконьер казах.

В разговор ввязался дядя Ваня:

— Сразу не уплатишь — будут постепенно удерживать из зарплаты. Впредь умнее будешь!

— Отдайте ружья, — предложил Александр Семенович. — Я обязан отобрать их у вас.

Ружья были отобраны.

— Расскажите, кто вы такие? Имя, отчество, фамилия, где работаете? — спрашивал Лисин. — Я должен составить протокол.

— Да отвяжись ты, — начал было браконьер казах. — Мне домой спешить надо, работа ждет.

Один из лесорубов вдруг гневно сказал:

— Брось крутить, Жумагали! — и обратился к Лисину: — Он работает продавцом в магазине. Фамилия его Оспанов.

— А вы кто будете? — обратился Лисин ко второму браконьеру.

— Иван Банкин. На строительстве работаю.

Дядя Ваня в упор глянул на браконьеров:

— Оказывается, не тунеядцы, не бандиты какие-нибудь. Работяги. Где же ваша рабочая совесть?

— Нехорошо, конечно, получилось, — сказал Банкин.

— На дешевое мясо позарились? — сказал лесоруб в тюбетейке. — Дорого оно вам обойдется!

Протокол Александр Семенович составлял на стане лесорубов. Отвечая на вопросы Лисина, Оспанов начал упрашивать:

— Послушай, добрый человек, не поднимай скандала, оставь нас в покое, не завязывай узелка... Премного буду благодарен...

Протокол был составлен, и под вечер браконьеры, без ружей и мяса, отправились домой. Мясо отдали в столовую.

Над далекими вершинами гор розоватые стайки облаков превратились в фиолетовые, затем в зеленоватые и, наконец, померкли. Над ущельем замерцали звезды. У яркого костра ночь казалась непроглядной. Торжественную тишину нарушала только неутомимая речка, шумно перебрасывающая воду ледников в степь, страдающую от жажды.

Все, кто был на стане лесорубов, коротали вечер у костра.

К костру подошел дядя Ваня.

— У меня такой вопрос, — сказал он. — Банкин говорил, что убитый марал весил килограммов двести. А мяса у них было не больше, как килограммов сорок... Куда остальное девали? Бросили там, в горах? Вместе со шкурой и рогами?

— Вырезали ножом мякоть, что получше, а все остальное, конечно, бросили. Браконьеры всегда так поступают, — ответил Лисин.

— Погода в горах прохладная, — сказал один из лесорубов, — мясо еще не испортилось: проедемте туда и подберем его?

Все согласились.

Ранним утром, еще до рассвета, шесть всадников с Александром Семеновичем поднялись в горы.

Когда подъехали к месту, где браконьеры потрошили зверя, — шумно взлетела стая птиц. На поляне белели кости. Даже от головы марала после пира хищников остался только череп...