Первое впечатление о представителях животного мира Чехословакии я получил в самой Праге, на ее улицах, в скверах и парках.
Приехав поздно ночью и устроившись в гостинице, большом многоэтажном здании, в центре города, я оставил открытым окно, и первым звуком, ворвавшимся рано утром в комнату, была громкая, плавная, чуть меланхоличная песенка какой-то птицы. Выглянув в окно, я увидел черного дрозда.
Бродя по городу, я видел этих птиц и в парках, и в маленьких сквериках, и даже просто в траве, около тротуаров, на улицах, возле садовых скамеек с сидящими на них людьми. И отовсюду неслись их милые песенки; птицы, видимо, совершенно акклиматизировались в условиях города и, судя по их количеству, чувствовали себя, как в естественной обстановке.
Но в Праге были не только черные дрозды. Во всех парках, скверах и садах слышались звонкие, задорные песни зябликов, мелодичные рулады черноголовок и садовых славок, щебет зарянок, нежные, отрывистые выкрики пеночек и голоса других пернатых певунов. То тут, то там попадались на глаза и они сами, сидящие на деревьях, оградах или перелетающие в гуще кустарников...
Протекающая через Прагу река Влтава образует в самом центре города широкое водное плесо. Любуясь рекой, нельзя не обратить внимание на значительное количество каких-то крупных птиц, часть которых плавает на поверхности — и близко и далеко от берега, а часть вышла на ледорезы и волнорезы, где чистится, отдыхает и даже спит, заложив головы под крыло. Это — утки-кряквы, настоящие, осторожные дикие кряквы. В этом легко убедиться. Стоит бросить в них чем-нибудь или даже просто замахать руками, а тем более попробовать подъехать на лодке, как они тотчас легко снимутся с воды и улетят или, сделав по своему утиному обычаю несколько кругов, опустятся в другом месте реки.
Я обратился с расспросами к местным жителям и узнал, что уже много лет несколько десятков крякв постоянно живут на реке, в центре города, и даже остаются зимовать, пользуясь тем, что благодаря стокам теплой воды река в черте города никогда не замерзает. Никто их не кормит, но они, видимо, и не нуждаются в этом. Они прекрасно усвоили, что в городе им ничто не грозит.
Птицы строят гнезда и совершенно нормально выводят птенцов вне города, но, как только те поднимаются на крыло и начинают летать, ведут их в город. Замечательно также, что далеко не все молодые птицы остаются жить, а тем более зимовать, в городе и в большинстве вместе с другими пролетными утками осенью улетают.
Это говорит о том, что молодые птицы не знают, какие преимущества безопасности дает жизнь внутри города. Поэтому число крякв, живущих в городе, возрастает очень медленно.
Попрощавшись с Прагой, мы садимся в автомобиль, который выносит нас на асфальтовое шоссе. Оно чудесно озеленено. Чехи говорят, что самым крупным садоводом в стране является дорожное управление. И действительно, все дороги на значительной части их протяжения обсажены деревьями, в преобладающем числе фруктовыми.
Сейчас конец мая, и большинство их в цвету. Яблони, абрикосы, черешни мелькают в окне машины. А когда автомобиль пробегает через поселки и городки, глаз не может оторваться от множества цветущей сирени самых разнообразных оттенков.
А что это за белые птицы плавно носятся над вспаханными полями и то садятся на землю, что-то выбирая из нее, то снова поднимаются в воздух?
Это чайки. Но ведут они себя, как грачи, отличаясь, конечно, изяществом и красотой движений, как будто носятся не над черным, вспаханным полем, а над родной им голубой гладью озера. Тут мы вспоминаем, что ни грачей, ни другой разновидности вороньих нет не только на полях, но и вообще нигде не видно. За месяц пребывания в Чехословакии мы только два раза видели пролетающих серых ворон и один раз — небольшую стайку грачей. И у тех и у других вид был какой-то сконфуженный, и в торопливом полете чувствовалось, что они не у себя дома и торопятся скорее убраться восвояси.
Необходимо отметить, что болот, озер и других угодий, подходящих для гнездования чаек, в Чехословакии вообще мало, и остается предполагать, что чайкам либо приходится делать очень большие путешествия до места кормежки на полях, либо, что вероятнее, они и при устройстве гнездилищ приспособились к новым условиям существования.
У нас твердо сложилось представление, что заяц — почти ночное животное; он поднимается на кормежку — «жировку» о густых сумерках, а с наступлением утренней зари укладывается на лежку.
В Чехословакии же можно видеть зайцев на угодьях в любое время дня.
Видимо, изменившиеся условия жизни — густота населения, частые вспугивания с мест лежек, строго соблюдающиеся сроки охоты и полное отсутствие свободно бегающих собак — изменили у зверьков представление об опасности, выработав новый условный рефлекс. Это подтверждает поведение самих зайцев. Они выказывают мало беспокойства не только при приближении поезда или автомашины, но даже при встрече с человеком. В большинстве случаев они не уносятся поспешными прыжками из поля зрения, а, довольно спокойно отбежав на незначительное расстояние и не стараясь скрыться из глаз, выжидают, что будет дальше. Несколько раз приходилось видеть зайцев, спокойно пасшихся в 100—150 м от работающих в поле людей.
Почти так же смело, как зайцы, ведут себя в Чехословакии и куропатки. В то время, о котором идет речь, табунки этих птиц попадались близко от шоссейной дороги со значительным движением и держались довольно спокойно. Если они срывались с места, то улетали недалеко и не проявляли особого старания спрятаться. Во многих случаях они просто отбегали в сторону на несколько десятков метров. А один раз я видел, как порядочная стайка этих птиц кормилась в непосредственной близости от стоявшей в поле упряжки лошадей.
Несколько раз из автомашины и с поезда довелось увидеть и другую, более ценную, охотничью птицу — фазанов. Конечно, держатся они гораздо осторожнее, чем куропатки, и обычно попадаются на глаза там, где дорога проходит по местам, на которых возделанные поля перемежаются с нетронутыми участками, покрытыми густыми порослями различных пород кустарников.
Мы были в Чехословакии в исходе весны и поэтому видели этих красивых птиц парами. Они не выказывали особого страха перед машиной и, хотя старались по возможности скрыться с глаз в густой растительности, делали это без особой паники и позволяли достаточно хорошо рассмотреть себя.
Подобное поведение диких животных объясняется, с одной стороны, приспособлением их к изменяющимся условиям существования; в еще большей степени оно объясняется исключительно бережным отношением человека к родной природе.
Нам пришлось, например, проезжать мимо большого станкостроительного завода возле местечка Бланска. Крупное, хорошо оснащенное техникой предприятие расположилось в узкой долине, между двумя горными отрогами. Большие корпуса действующего завода тянулись один за другим. Стучали машины, двигался, шумел, гудел разнообразный заводской транспорт, сновали по всем направлениям люди. Там, где кончалась ограда завода, шло строительство новых корпусов; из земли поднимались сложенные фундаменты и части стен, кругом них в порядке лежали штабеля кирпича, металлические фермы для перекрытий и другие строительные детали. И тут же, рядом, буквально в нескольких метрах, зеленел и благоухал девственно чистый лес, голубело прозрачное озерцо, расстилался нетронутый ковер несмятой травы, со всех сторон неслись голоса и пенье птиц. Ни одной бумажки, ни одной щепки, никакого мусора не было видно на свежей траве вокруг строящихся зданий и работающих цехов. Не отъехали мы и километра от завода, как дорогу перебежала парочка диких коз и, остановившись в нескольких десятках метров, с пугливым любопытством проводила машину глазами. И после всего виденного это показалось нам естественным и не вызвало особого удивления на фоне обычно бережного отношения к природе.
Несколько слов об охоте в Чехословакии.
Среди чехов много охотников, причем в лучшем значении этого слова. Это значит, что человека, проводящего досуг с ружьем за плечами среди лесов и лугов, влечет сюда настоящая любовь к природе, а не погоня за трофеями. Как и везде, в Чехословакии есть наиболее любимые охотничьи районы. Одним из них, если не самым популярным, являются Бескиды — покрытые разнообразным лесом горы, невысокие и сравнительно легко доступные; они находятся в Силезии, недалеко от г. Остравы.
Когда проезжаешь по дорогам этого района, вокруг то и дело встречаются столбики с указанием охотничьих угодий, охотничьи домики и даже маленькие ресторанчики, по местному наименованию «хаты», в которых все — и мебель и посуда и прочее — сделано под «охотничий стиль». Запомнилась одна такая «хата», где столы, стулья, полочки, вешалки были искусно сделаны из рогов оленей, серн, диких коз, убитых в окрестностях за сорок лет. Стены были сплошь увешаны чучелами птиц и многочисленными фотографиями; на одной стене находилась искусно сделанная группа из двенадцати чучел белок, изображавшая оркестр; в лапки каждого зверька были вложены крошечные музыкальные инструменты, от скрипки до кларнета. Было невозможно уехать из этого гостеприимного уголка, не пересмотрев всех фотографий, не прочитав множества охотничьих заметок и не купив на прощанье охотничьего значка, изображающего охотничью шляпу с пером, два перекрещивающихся ружья и с надписью «Бескиды». Но, конечно, все эти мелкие внешние черточки — не главное. Основное, самое значительное и заслуживающее внимание, что бросалось в глаза, — это проявление бережного отношения к природе вообще и охотничьему хозяйству в частности.
Я уже упоминал об отсутствии или очень незначительном количестве в Чехословакии вороновых птиц. Это результат последовательного их преследования. Еще более решительная борьба проводится со всеми другими хищниками, четвероногими и пернатыми, которые преследуются и уничтожаются систематически и неуклонно.
Здесь нет, например, рыскающих по угодьям бродячих собак и кошек — этих вреднейших врагов всего живого. В строго определенных районах сохранились волки и лисы и за размножением их установлен надзор. Не кружатся над полями и лугами, болотами и озерами ястреба и луни. Все эти хищники беспощадно отстреливаются.
Хочется пожелать, чтобы и у нас борьба с хищниками приняла такой же систематический характер.
Постановление Совета Министров СССР «О мерах по улучшению ведения охотничьего хозяйства» должно положить начало этому необходимому порядку.
Петков А. 1960 г.