Аристов Владимир Васильевич
Специально охотиться на куниц и добывать их приходилось далеко не каждому охотнику европейской части России. Как ценный пушной зверек, куница всегда подвергалась усиленному преследованию человеком. Размножается она медленно и поэтому является относительно редким и всегда желанным трофеем промысловой охоты. Трудность добывания куниц прежде всего связана с их преимущественно ночным образом жизни, при котором они на дневку скрываются в дупла деревьев или беличьи гайна верхнего яруса леса.
Оптимальными угодьями для лесных куниц являются старые еловые и смешанные леса с дуплистыми деревьями, захламленные буреломным валежником. В чисто лиственных и сосновых лесах куницы встречаются значительно реже. Типичными угодьями для этих зверьков являются также лесные овраги с прилегающим к ним старым еловым или смешанным лесом. Особенно привлекает куниц при их осеннем расселении овражистая местность, примыкающая к луговым поймам лесных рек и ручьев. По склонам оврагов обычно лежат вывороченные с корнем деревья, по стволам которых куницы бегают и оставляют на них свои «визитные карточки» в виде помета темного цвета. Под стволами поваленных деревьев куницы даже в многоснежный зимний период находят пустоты и кормятся в них мышевидными грызунами, нередко оставаясь под заснеженным буреломом и на дневку. В годы с урожаем рябины «визитки» на стволах поваленных деревьев состоят из полупереваренных ягод рябины и благодаря своему оранжевому оттенку легче обнаруживаются охотником, который проводит предпромысловую разведку в угодьях.
Во второй половине лета и осенью куниц можно увидеть случайно и днем. В это время у них идет гон, а затем начинается период расселения подросшего молодняка. Взрослые куницы также осенью могут совершать перекочевки из одних угодий в другие, более благоприятные в кормовом отношении.
Основной пищей куниц являются мышевидные грызуны, а в годы урожая рябины куницы питаются, в основном, ее ягодами. Белки и рябчики являются второстепенными и случайными кормами. Даже при средней численности белок они становятся жертвой куниц далеко не часто. Чтобы найти гайно со спящей белкой, а их всегда у белки несколько, кунице надо обследовать верхний ярус леса. В таком случае на земле и снегу следов куниц, практически, не должно быть. Реально же получается обратное — куница жирует, в основном, «низом», и ее суточный след достигает 10 и более километров. Чем меньше в лесу кормов для куницы, тем длиннее ее жировочный след. Охотники, тропившие зверька по ночному следу, знают, насколько редко кунице удается поймать во время жировки даже мышь. В этом месте тогда на снегу остается небольшая разрытая ямка и следы крови от съеденной добычи.
Куницы любят мед диких пчел и, найдя в дупле дерева зимующую пчелиную семью, не уходят из этого района до тех пор, пока не кончатся запасы меда. Под этим деревом на снегу можно увидеть кусочки сот и самих замерзших пчел. Найти пчел удается, конечно, не каждой кунице, а потому мед, птицы, зайцы являются не более как случайной добычей куницы. Рябчиков она ловит зимой тогда, когда они на ночь зарываются в снег.
Без сомнения, зимой куницы голодают, но природа для выживания популяции куниц в такую суровую пору сделала их «малоежками», способными благополучно существовать при хронических недоеданиях. Об этом свидетельствуют полупустые и пустые желудки добываемых охотниками куниц и отсутствие у них жировых отложений за исключением урожайных на рябину лет. В годы с обильным урожаем рябины куницы имеют значительные жировые отложения. Жир куниц более тугоплавкий в сравнении с жиром хорей и норок, при мездрении куньих шкурок он не плавится. Содержимое желудков куниц и их «визитные карточки» в такие годы состоят из одних ягод рябины, без каких-либо видимых включений перьев птиц и шерсти мышевидных грызунов. Естественно, в такие годы куницы живут в тех местах, где есть рябина. Если рябину на ветвях склевали свиристели, снегири или зимующие дрозды, куницы отыскивают на земле или в снегу ягоды, осыпавшиеся от ветра и при кормежке птиц, и никуда из этих мест не уходят. Суточный ход куниц в такие годы очень короткий, и охотники должны это учитывать.
В охотничьей литературе немало повествований об успешных охотах куниц на белок. Авторы таких сообщений пишут о стремительном беге куниц за белками по деревьям, о головокружительных прыжках куниц с вершин деревьев на землю вслед за прыгнувшей вниз белкой и о многом другом, не имеющем места в реальных условиях. Охотники, видевшие, как уходит «верхом» куница от преследующей ее лайки, никогда не поверят, что куница запросто может поймать днем на деревьях любую белку. Конечно, молодых белочек, недавно вышедших из гнезда, кунице поймать нетрудно. Но старая и опытная белка уходит «верхом» от опасности стремительно и легко, порхая с дерева на дерево, как птица. Куница же в такой ситуации уходит по деревьям значительно медленнее, ее прыжки, хотя и плавные, но более тяжелые и замедленные. Во многих случаях куница перед прыжком на соседнее дерево несколько секунд топчется на месте, как бы раздумывая, сможет ли преодолеть такое пространство. Белка в безвыходных случаях взбегает по стволу дерева на самую вершину и оттуда мгновенно прыгает вниз. Со стороны кажется, что она должна упасть на землю. Но такое у белки случается редко, так как она летит вниз по криволинейной траектории, близкой к параболе. Гасить скорость падения помогает ей пушистый хвост. В нижней расширенной части траектории полета белка достигает длинных нижних ветвей соседнего дерева, цепляется за них, по суку бежит к стволу и, поднявшись по нему на нужную высоту, порхающими прыжками уходит «верхом» дальше. Куница маневр белки, увы, повторить не может. Имея значительно большую массу, она падает в прыжке быстрее белки, приобретая к концу падения такую кинетическую энергию, при которой после удара о землю и даже о снег мгновенно оправиться не может и безнадежно отстает от убежавшей белки. Белка, понимая, что на земле ее куница догонит, уходит от нее по деревьям.
Малоизвестной стороной биологии куниц является перекочевка к моменту окончания листопада из припойменных лесов небольших рек в их поймы. В луговых поймах куницы заселяют в это время прибрежные заросли крупных стариц. По берегам таких стариц должны быть хотя бы редкие лиственные деревья и густые заросли лозняка.
В октябре в береговой полосе стариц ежегодно скапливаются различные виды полевок. Именно они и «стягивают» к старицам куниц с больших пространств припойменных лесов. Если пойма со старицами с одной стороны примыкает к полям, а лес находится с другой стороны за рекой, то куницы по пути к старицам переплывают реки. По высоким берегам таких стариц обычно имеются норы ондатр. Пока не наступит ледостав, ондатры ночью выходят на берег и становятся легкой добычей куниц. В таких местах единственными конкурентами в кормовом отношении у куниц являются горностаи. Конкурентная борьба между этими зверьками происходит, конечно, не в пользу горностая. Хори, а тем более норки, по берегам удаленных от реки бессточных стариц встречаются редко. В то же время, если большая и заросшая по берегам старица находится на лугах недалеко от реки и сообщается с ней, то в прибрежных зарослях можно встретить и хорей, и норок. В таких старицах, как и в реке, в начале зимы, после ледостава, уровень воды понижается и по берегам образуются подледные пустоты. В них и живут хори и норки, питаясь полевками и имея при необходимости доступ к открытой воде.
О концентрации куниц по берегам стариц можно судить по моей ежегодной добыче на двух старицах одной или двух куниц за исключением осени 2002 года, когда из-за небывалого урожая рябины куницы из припойменных лесов на луга не вышли. А несколько лет назад на двух вышеупомянутых старицах за два выходных дня в ноябре мне удалось добыть даже трех куниц.
Старица, на берегах которой были добыты две куницы, имеет овальную форму и длину около 300 метров. Оба ее концевых тупика густо заросли лозняком, среди которого встречаются ольхи. По одному из берегов тянется рыболовная тропа. Здесь заросли лозняка уже, чем в тупиках, и среди них есть открытые подходы к воде со следами костров ночевавших здесь летом рыбаков. По этому берегу среди лозняка растут редкие дубы и ольхи. По противоположному берегу заросли лозняка гуще, деревьев больше, и люди там не ходят. Во все стороны от этой старицы простираются чистые заливные луга. Припойменный лес от старицы находится на расстоянии около километра. Первая куница была найдена здесь лайкой днем в сорочьем гнезде, вторую собака нашла через неделю поздно вечером во время жировки зверька, а третья куница была добыта также в темноте на берегу второй подковообразной старицы. Эта старица отстоит от первой всего на 200 метров.
В ноябре искать с лайкой куниц в припойменном лесу бесполезно — их там в это время нет. Луговые куницы, если их не добыли охотники, живут на берегах стариц до такой глубины снежного покрова, при которой мышевидные грызуны становятся для них труднодоступными. Зверьки уходят тогда из луговых пойм в припойменные леса, а затем и в глубь «материковых» лесов.
Основными видами промысловых охот на куницу являются: охота с лайкой, охота троплением по свежей пороше и отлов зверьков капканами. Самой эмоциональной и спортивной является, конечно, охота с лайкой. Описывая возможности такой охоты, авторы многих публикаций указывают, что для этого нужна не просто промысловая лайка, а лайка-куничница. Лайкам-куничницам приписываются порой такие необходимые качества, что приходится только удивляться богатству фантазии авторов. В книге «Охота на пушных зверей» (Изд. «Физкультура и спорт», 1956) охотовед И.А.Гуляев пишет, что среди лаек-куничниц есть такие, которые уходят на розыск куницы по следу двух-трехдневной давности и разыскивают зверька в большинстве случаев в тот же день. Автор не поясняет, чем руководствуются при этом собаки — запахом такого следа или его видимостью на снегу. У таких следов никакого запаха зверька нет, они в этом отношении равноценны следам недельной давности. Как лайка различит по отсутствующему запаху следы многодневной давности? Думаю и уверен, что никак. Работающая по любому старому следу, «на глаз», собака никуда не годна, и охотник держать ее не будет. Я никогда не имел лаек-куничниц, подобных вышеуказанной.
Дятьковский район, где я охочусь, самый промышленный и густонаселенный в Брянской области. На его небольшой территории в городах и рабочих поселках расположены четыре крупных стекольных завода, мебельный комбинат, чугунолитейный завод, завод по производству асбестоцементных изделий и крупнейший в Европе цементный завод. От былых брянских лесов остались сплошные вырубки и скоро рубить уже будет нечего. В лесу кругом люди, в том числе и охотники, пресс охоты очень высок, а численность пушного зверя низкая. В таких угодьях мои лайки были такие же «куничницы», как и «белочницы», «хорятницы», «норочницы» и «птичницы». Благодаря чистокровности и универсальности, в угодьях, бедных зверем и птицей, они искали и находили все, что им встречалось в поиске и на что охотился их хозяин. При этом по каждому виду пушного зверя у них были свои приемы и особенности работы. Они «цеплялись» в поиске за очень слабо пахнущие многочасовой давности следы куниц, хорей или норок и в большинстве случаев отыскивали по ним самих зверьков. Многочисленные пользовательские лайки охотников района в таких ситуациях были беспомощны.
Для успешного промысла куницы лайка должна иметь широкий поиск по обе стороны от маршрута хозяина. Только в этом случае можно надеяться, что собака, знакомая с куницей, где-то пересечет по чернотропу слабо пахнущий ночной след зверька и «зацепится» за него. А коль это случится, и собака начнет «распутывать» след, то она не должна его бросать, как бы далеко он ни тянулся. С этого трудного для нее следа собака не должна переходить на встретившиеся свежие следы белок. Вот такую лайку, в моем понимании, можно считать куничницей. В угодьях, где нет куниц, эта же собака должна быть хорошей белочницей и работницей по другим объектам промысла, интересующим ее хозяина. Чтобы иметь такую лайку, надо в молодом возрасте ее познакомить с этими объектами в процессе нахаживания, а не ждать промыслового сезона и белой тропы.
Большинство куниц я добывал с лайками по чернотропу. Как только выпадал снег, куниц из угодий быстро изымали многочисленные охотники с пользовательскими собаками и капканами. Достаточно молодой лайке найти в угодьях одну-две куницы и поработать по ним даже без их последующего отстрела, она сама в процессе охоты будет совершенствовать свое мастерство. Возрастать оно будет с каждой новой добытой куницей. Первые же встречи с куницей собаке должен обеспечить хозяин. Для этого в межсезонье по «визиткам» на валежнике надо найти район обитания куницы и искать ее здесь с молодой собакой, работающей уже по белке, вечером или на рассвете. При любой возможности найденного собакой зверька необходимо хотя бы немного прогнать «верхом», чтобы собака увидела и на всю жизнь запомнила его. В этом отношении незаменимы в октябре пойменные старицы с высокой концентрацией куниц. Единственным неудобством этих мест будут следы горностаев. При обнаружении в прикорневых пустотах деревьев или в норах этих зверьков не надо поощрять длительное облаивание их собакой, но и уводить собаку от этого места сразу же нежелательно. Такие первые работы по горностаю являются хорошей подготовкой для последующего нахаживания собаки по хорю и норке. Невостребованных хозяином горностаев собака впоследствии искать и облаивать не будет.
Авторы статей об охотах на куницу с лайкой в качестве типичных охот описывают различные случаи нахождения собаками куниц в середине дня и даже во второй его половине. В таких случаях лайки чаще всего находят куницу по ее дневному жировочному следу. Но так как куница ведет преимущественно ночной образ жизни, то ее свежий дневной след не более как случайность. Типичная же охота с лайкой на куницу намного прозаичнее описываемых охот. Если даже наиболее свежий предутренний след куницы лайка причует около 11 часов утра, а тем более, позже, то он будет уже настолько остывший, что по чернотропу собака далеко не всегда может найти дерево, на которое взошла куница, идущая на дневку. Но найти такое дерево — это еще половина всего дела. Куница, в отличие от соболя, на таком дереве не днюет. Запутывая след, она уходит с него «верхом» на расстояние до нескольких сотен метров и затем прячется в дупле или гайне белки. При остывшем наземном следе верховая «посорка» из опавшей хвои, кусочков коры или тонких сучков уже не имеет запаха куницы, и собака найти ее не может. Это одна из трудностей добычи куниц. В этом случае охотник сам должен на концентрических кругах искать дерево с дуплом или гайном белки, а найти его в высоко ствольном лесу удается не всегда. Если такое дерево и будет найдено, то это еще не значит, что здесь днюет куница. Гайно белки часто оказывается пустым, а дупло вообще обнаружить трудно, когда оно в верхней части ствола дерева. Из гайна куницу выгнать и отстрелять нетрудно. Если ель или сосна невысокие, то достаточно несколько раз стукнуть в ствол ногой или топором, и куница сначала выглянет из гайна, а затем и выскочит в крону этого дерева. Если она пойдет по деревьям «верхом», на замедленных и плавных прыжках, отстрелять ее труда не представляет. В солидной книге доктора биологических наук В.Н.Шитникова «Звери и птицы нашей страны» (Изд.. «Молодая гвардия», 1957) написано, что в случае неудачного выстрела по выскочившей из гайна кунице, она с такой быстротой скрывается среди ветвей и мчится то по деревьям, то под снегом, что догнать ее уже невозможно даже с собакой и надо продолжать преследование на следующий день. Приходится только удивляться пылкости воображения и богатству фантазии подобных авторов. Поспешая на лай собаки, «ведущей» по деревьям куницу, я много раз оказывался сзади зверька и собаки. При этом не только догонял их, но и при неудачных выстрелах успевал на бегу перезарядить ружье и повторными выстрелами остановить бег зверька. После первых неудачных выстрелов ни одна из куниц, уходящих на предельной скорости, «повышенную передачу включить», конечно, не могла.
Значительно труднее, а чаще просто невозможно, выгнать куницу из дупла дерева, когда оно находится высоко от земли. Даже колот в этом случае эффекта не дает. В дупле, в отличие от беличьего гайна, куница чувствует себя в безопасности и наружу выходить не желает. Особенно часто она днюет в дуплах старых осин с гнилой и пустотелой сердцевиной, но нередко прячется в пустотах стволов берез и осин со сломанной кроной. Лайка облаивает в таком случае высокий «столб», и внутри его укрывается куница. Лично я в таких случаях, имея в рюкзаке топор, отзываю лайку и ухожу ни с чем, погрозив зверьку мультфильмовским «Ну, куница, погоди!». Так же поступали в подобных случаях и многие мои знакомые охотники, имевшие лаек. Но был среди них один охотник, которого я в шутку называл «куничья погибель». Сергей охотился только с лайками. Неутомимый ходок и владелец легковой машины, он добывал куниц не только в пригородных лесах, но и в самых удаленных и малопосещаемых охотниками угодьях района. Он добыл не одну сотню куниц, причем своих лаек специализировал по белке и кунице, добывая с ними при случае и других пушных зверьков. Это был опытный профессионал-куничник, он никогда не оставлял куниц в дуплах деревьев. Как бы ни была толста в комле осина, он срубал ее так профессионально, что комель дерева всегда оставался на его пне. При падении срубленного дерева куница выскакивает из дупла редко, предпочитая даже в этой ситуации не покидать свое убежище. Заткнув входное дупло, Сергей по стуку топора определял границы пустоты в стволе и прорубал в нужном месте узкую щель, через которую ставил внутрь дерева капканчик нулевого номера с жесткой пружиной. В капкан он и загонял куниц ударами топора по стенкам дуплистой части ствола. Осенью при охотах на рябчиков с манком я не раз находил в удаленных от города угодьях срубленные осины с пазами в дуплах. Если осина комлем лежала на пне, я знал, что это работа «куничьей погибели». При ближайшей нашей встрече он подтверждал мои предположения, сообщая мне пол добытого зверька в прошлые годы и интересные моменты его добычи, если они тогда случались.
В моем районном городе среди предприятий есть завод по производству древеснослоистой ламинированной плиты и мебели из нее. Производственные мощности предприятия таковы, что несмотря на десятки лесовозов с лесом, ежедневно привозящих его из местных лесов района, своей древесины заводу не хватает. Недостающую древесину он получает по железной дороге с Северного Урала и Западной Сибири. Склад сырья на территории завода представляет горы древесных стволов, хаотически наваленных друг на друга. На этом складе не один раз по первым порошам обнаруживались следы куниц. Слух об этом быстро доходил до охотников, работающих на этом предприятии, и они отлавливали желтодушек капканами. Привозились куницы на завод в дуплистых деревьях скорее всего из местных лесов. Сколько же выдержки надо иметь куницам, чтобы не покидать дупла при падении дерева на землю, обрубке сучьев, трелевке стволов, погрузке их на машины кранами и привозке на завод?! Поэтому и не удивительно, что выгнать из дупла дерева куницу, найденную там лайкой, удается редко.
Во всех случаях точного облаивания собакой дерева с гайном или дуплом, в которых находились пришедшие «верхом» куницы, до осени 2002 года я считал, что лайки находили зверьков по слабым запахам «посорки». Но меня смущал тот факт, что зверьки, аккуратно заходя в гайно или дупло, видимой на снегу «посорки» в большинстве случаев не давали. Много лет назад, когда я только начинал охотиться со своей первой лайкой, знакомый охотник сказал мне, что собаки находят куниц в гайнах белок по запаху мочи зверьков на земле или снегу под деревом, а точнее под самим гайном. Куницы, по его словам, отдыхая днем в гайне, в нем же и мочатся. Такое объяснение я не принял тогда всерьез, так как знал, что ни один зверек на лежке под себя не мочится, а в случае дневки куницы в дупле моча тем более никак не может попасть на снег или землю под деревом.
И вот в ноябре 2002 года по чернотропу я добыл со своей лайкой Вестой первую в ее жизни куницу за два дня до десятимесячного «юбилея» собаки. Посредственно работая в этом возрасте по белке, собака нашла днем «ходовую» куницу, хорошо следила за ней на деревьях, а я с больной ногой бежал сзади, стреляя без прицела, и отстрелял зверька только седьмым выстрелом. На следующей охоте, обходя смешанным лесом по периметру громадную вырубку, я заметил, что лайка под одной из невысоких елей подозрительно долго кружится, обнюхивает землю и временами поглядывает вверх на дерево. Подойдя к собаке, я с удивлением увидел на траве вокруг ствола ели много осыпавшихся ягод рябины. По виду и бледной окраске они были явно уже не свежие. Я стал глазами искать само дерево рябины, но его нигде не было. В недоумении я взглянул тогда на крону ели и увидел в ней беличье гайно. Все сразу стало понятно и, приготовив ружье к стрельбе, я ногой начал стучать в ствол этой невысокой ели. Увы, куницы в гайне на сей раз не оказалось. Судя по количеству полупереваренных ягод рябины под елью, куница здесь дневала неоднократно, тем более, что в этом участке леса рябин с богатым урожаем ягод было много. Если бы в тот день куница находилась в этом гайне, то даже неопытная Веста облаяла бы эту ель и мы с ней добыли бы еще одну куницу. В данном случае мне надо было не спеша и внимательно обследовать этот район леса и поискать другое гайно белки с куницей, но тут Веста вдруг насторожилась, вздыбила шерсть на загривке и бросилась от меня в сторону. Там я увидел лайку какого-то охотника, бежавшую в моем направлении. Отозвав свою собаку, я вынужден был уйти отсюда вперед по маршруту.
После этого случая я по-другому стал относиться к тому давнему разговору с охотником и считаю, что частично он был прав. Оказывается, при необходимости «справить нужду» в течение дня куница это делает хотя и не в самом дупле или гайне, но на этом же дереве. Струйки мочи, падая с высоты, разбрызгиваются в полете, задерживаются на сучьях или стволе дерева, а потому достигают земли в распыленном состоянии и для охотника на снегу становятся невидимыми. То же происходит и с «червячками» помета, которые при падении углубляются в рыхлый снег. При этом под деревом остается стойкий источник запаха куницы, по которому ее и находят лайки, подержавшие в зубах куницу хотя бы раз в жизни. Вот такого рода наблюдения, а не досужие вымыслы авторов многих публикаций, обеспечивают рост профессионализма охотника.
Особой эмоциональностью и романтичностью отличаются ночные охоты на куницу. Собака разыскивает зверька по свежему жировочному следу в темноте, застает его на земле врасплох и загоняет на первое попавшееся дерево, часто не очень высокое и лиственное. Сидит куница ночью на дереве под лаем собаки достаточно надежно, убегать «верхом» не торопится, а потому добывается при свете фонаря довольно просто. Ночью с фонарем обнаружить куницу даже на густой ели легче, чем днем, так как при свете фонаря у нее светятся глаза. Куница при этом может находиться в густой хвое ели или сосны, поэтому для надежного поражения ее стрелять по «огонькам» глаз надо более крупной дробью в сравнении с дневным отстрелом. Я ночью стреляю куниц четвертым и третьим номерами дроби. При ночных охотах лайка не должна бояться темноты леса. К этому ее надо подготовить, гуляя с ней в лесу поздними вечерами и в первые часы наступившей темноты. Как только собака освоится с новыми для нее условиями и начнет отходить в поиске достаточно далеко от хозяина, можно начинать ночной промысел куницы при условии, что собака работает по белке. Для успешности ночных охот владелец собаки должен хорошо знать тот район леса, где предполагается охота. Необходимо помнить лесные дороги и просеки в этом районе, чтобы по возможности использовать их для ночных переходов. И в лунные светлые ночи необходимо иметь при себе компас, чтобы не блудить даже в знакомой местности, ночью изменяющейся до неузнаваемости.
И еще одно важное условие ночных охот с лайкой: в данных угодьях гарантированно не должно быть волков. В местах, где ежегодно поздней осенью и зимой отмечаются хотя бы проходные волки, подвергать собаку смертельной опасности просто безрассудно. В конце концов, для настоящего охотника добыча куницы или любого другого объекта охоты не должна быть фанатичной самоцелью. Именно по этой причине я никогда не срубал даже осины с их мягкой древесиной, в пустотах которых мои лайки находили куниц. Такие дуплистые деревья для возможности будущих охот на куниц надо беречь. Я до сих пор помню, где такие осины находились и как они выглядели. К сожалению, на месте произрастания многих из них сейчас громадные вырубки и куниц там уже нет.
Когда в семейном кругу обсуждался вопрос о приобретении лайки взамен погибшего от пироплазмоза русско-европейского Пыжа, жена убеждала меня не заводить больше в квартире на четвертом этаже собаку, так как здоровье у меня теперь плохое, а леса в местах моих пригородных охот остается совсем мало — полным ходом идет варварская сплошная рубка его. Ее доводы были вполне объективные, но я настоял на своем: собаки и охота всегда были частью моей жизни. Теперь же мне важны не столько трофеи моих охот, сколько сама возможность побыть в процессе охоты и видеть ежедневно свой «эликсир» оставшейся жизни — чистокровную рабочую лайку. Так у нас в семье появилась сегодняшняя моя «западница» Веста, о которой упоминалось выше.
Имея при шестидневной рабочей неделе один выходной, я не мог ночь с субботы на воскресенье в период самых интересных охот по чернотропу использовать для промысла куниц. Поэтому охоты у меня были вечерними в течение двух-трех часов после наступления темноты. Реже они были в конце ночи с тем расчетом, чтобы если не удастся утром найти куницу, то днем поохотиться на белок.
На одной из дневных охот мы с Пыжом, добыв с утра несколько белок, вышли к заболоченной низине с осокой, крапивой и ольховым лесом. На границе этой низины и смешанного леса собака стала «распутывать» чьи-то, явно не беличьи и уже остывшие следы. По стилю работы этой опытной семилетней промысловой лайки я сразу понял, что здесь ночью была куница. Собака неоднократно в поиске возвращалась к одной из елей, обнюхивала ее ствол и снова уходила в поиск. На этой ели ни куницы, ни беличьего гайна при проверке не оказалось. Видимо, по этой ели куница взошла на «верх», уходя на дневку. Приди мы с Пыжом сюда на 2—3 часа раньше и куницу эту он бы нашел, но теперь в течение получаса его старательный поиск результатов не дал. Чтобы не терять зря времени жировки белок, я увел собаку, решив в ближайший выходной заняться этой куницей рано утром. Но в темноте, без дорог, я сюда оперативно в конце ночи попасть не мог. Нужен был другой вариант точного нахождения этого места в предутренней темноте. В полукилометре на юго-восток лес кончался, и начинались поля. Я по прямой пошел к полям и на выходе из леса заметил по ориентирам это место. По полевым дорогам мне надо было идти от города да этого места примерно шесть километров.
В ближайший выходной в 7 часов утра я уже был с собакой у нужных мне ориентиров и по компасу пошел в глубь леса. Отойдя от края поля метров 300, спустил с поводка лайку и медленно стал продвигаться к нужной мне низине с лесным ручьем. На берегу этого ручья Пыж (на втором году своей жизни) нашел первую норку, а после попал в чей-то капкан, установленный, видимо, на этого же зверька. Норок и хорей в этом ручье давно уже не было, их переловили капканами. Не рассчитывая на то, что собака может найти куницу еще до рассвета, я фонарь с собой на этот раз не взял. Минут через 15 где-то на противоположной стороне ручья собака несколько раз с перемолчками пролаяла, а затем начала часто и азартно лаять на одном месте.
Перейдя с трудом в темноте илистый ручей, я подошел к собаке и с удовлетворением увидел, что она лает на высокое лиственное дерево, скорее всего — осину. Надо было ждать рассвета и не упустить куницу с этого дерева. Пыж лаял на дерево непрерывно и, когда перемещался под ним, куница, конечно, видела на фоне темной земли белые участки его бело-черной «рубашки».
Для подстраховки, оценив в темноте возможный маршрут ухода куницы, я зашел вперед по этому маршруту, курил там и подбадривал собаку голосом. Ноябрьский рассвет в лесу наступает мучительно долго. Не желая форсировать события, отстрелял куницу на толстом суку осины только тогда, когда уже отчетливо видел ее и когда при возможных промахах собака могла бы полноценно следить за ней «верхом». Но все получилось удачно — куница была добыта, и впереди был целый день для белковья.
Охота на куницу без лайки — удел тех охотников-дилетантов, которые не желают держать собаку и ухаживать за ней. Это нудная и малоперспективная охота, для которой нужна свежая пороша и далеко не дилетантский профессионализм охотника. Интересна она только тем, что на ней охотник узнает по следам особенности ночной жизни куницы и обогащает свой опыт охот на этого зверька. Имея лаек, я не охотился на куниц троплением целенаправленно, но иногда обстоятельства заставляли этим заниматься. На одной из таких охот я мог стать жертвой собственного легкомыслия и неосторожности.
Когда летом много лет назад у меня погибли от чумы обе мои собаки — спаниель и лайка, я остался без охот по «перу» и «пушняку». Осенью мне пришлось охотиться только с манком на рябчиков, а в начале осенне-зимнего сезона заняться капканным промыслом хорей и норок. Идя однажды по лесной травянистой дорожке к ручью, где у меня был капканный путик, по первому небольшому снегу я увидел свежий ночной след куницы. Снег еле прикрывал опавший лист и пожухлую траву, и след куницы был виден только на дороге. Она шла со стороны болотистой низины ручья, пересекла дорогу и направилась в узкую гриву смешанного леса, за которой просвечивалась многокилометровая вырубка, зарастающая лиственным мелколесьем.
Искать по «пестрой» тропе куницу было бесполезно. При одной из следующих проверок капканов уже по хорошей свежей пороше я опять в этом же месте увидел след куницы. Опять она шла от ручья в узкую гриву леса, оставшуюся после вырубки. След был хорошо на снегу виден, и я решил немного потропить куницу в пределах этой гривы леса. От дороги я прошел по следу не более 50 метров и увидел, что зверек взошел с земли на небольшой дубок, с него — на рядом стоящую ель и дальше ушел куда-то «верхом». Ни «посорки», ни ямок в снегу от упавшей кухты не было. В таком случае надо ходить расширяющимися концентрическими кругами и искать на елях беличье гайно.
Нашел я его метрах в семидесяти от концевого следа куницы. Гайно было на редкость крупное и, видимо, недавно белкой сделанное. Располагалось оно, как всегда, у ствола ели на высоте около 15 метров. Интуиция подсказала, что куница здесь. Оставалось не торопясь решить, как ее добыть. Поскольку я был без собаки, решил стрелять в гайно, не выпугивая из него зверька. В пользу этого варианта добычи были толстые суки ели, по которым я мог залезть на ель при необходимости забрать убитую куницу в гайне.
С учетом необычного размера гайна я выстрелил по нему дробью третьего номера. После выстрела куница не вывалилась из гайна: либо ее там не было, либо она убита. Интуиция и теперь подсказывала, что куница в гайне.
Сняв рюкзак и прислонив к ближайшему дереву ружье, я полез на ель, сметая при этом осевший на ветвях снег. Хлопчатобумажные тонкие перчатки быстро промокли, и пальцы стали замерзать. Когда я достиг примерно десятиметровой высоты, руки пришлось поочередно отогревать под курткой. Лезть с замерзшими руками в мокрых перчатках выше очень не хотелось и я решил потрясти вершину ели с надеждой, что теплая и гибкая куница вывалится из гайна. Опустив вниз голову, двумя руками за суки стал изо всех сил трясти ель. На меня сверху посыпалась лавина снега и всякого древесного сора, но куница не выпала. Пришлось лезть выше. Когда до гайна оставалось метра полтора, руки опять нестерпимо замерзли и их надо было снова отогревать. Но теперь гайно было совсем близко и потрясти ель я мог еще сильнее, что и сделал. Снова на меня посыпались с вершины ели снег и мусор, а когда я снова взглянул вверх, то увидел такое, что и не ожидал никогда. Против гайна на суку во всей красоте сидела крупная куница. Она смотрела куда-то в сторону, а на ее оранжевом горловом пятне ясно выделялось пятнышко крови. «Тяжело ранена и еще не вышла из шокового состояния», — подумал я и, не сводя с куницы глаз, на ощупь стал ногой искать сук, чтобы потихоньку слезть с дерева и отстрелять подранка. Куница, почувствовав это мое движение, взглянула вниз и увидела меня. Старый крупный кот мгновенно развернулся на лапе ели, перебежал в кроне на другую сторону и плавным прыжком перемахнул на соседний дуб, а с него на ель, и дальше я его уже не видел.
Как спускался с ели, я и не помню, но это заняло не более половины минуты. Задыхаясь, я схватил ружье и бросился бежать к той ели, на которой последний раз видел куницу. До этого я не раз добывал куниц, но всех их отстреливал, практически, сидячих. Начитавшись в охотничьей литературе о стремительном беге куниц по деревьям, я пробежал по ходу зверька ту ель, где я видел его в последний раз, и попал в чистый осинник. Нигде в кронах осин куницы не было. Единственная ель, куда могла добежать куница при ее стремительном беге «верхом», была метрах в тридцати. На снег куница не сошла и на осинах ее не было. Оставалось искать ее на вышеупомянутой ели. Я расстрелял по кроне этой ели почти все патроны, которые брал на путик, но куницы-подранка и там не обнаружил. Как я жалел тогда, что со мной не было моей погибшей Дымки, имевшей дипломы высших степеней по белке и утке. С этой собакой упустить куницу было нереально.
Обдумав все происшедшее, я понял, что случайно остался жив в этой ситуации и надо радоваться этому, а не переживать потерю раненной куницы. Если бы я добрался до самого гайна и, нащупав его вход, запустил бы внутрь руку, раненная куница впилась бы в нее зубами. От неожиданной боли я дернулся бы на ели и при рывке не удержался бы на дереве. Все могло кончиться трагедией.
Спустя годы, не раз видев «стремительный» бег куницы по деревьям, я понял, что тогда раненная куница до ели, которую я обстреливал, никак добежать не могла. Она осталась на той ели, где я ее видел в нижнем ярусе кроны в последний раз. Но я на эту ель даже и не взглянул, считая, что куница ее обязательно прошла «транзитом».
Второй неудачный и также поучительный случай тропления куницы произошел через год после первого, когда у меня была уже шестимесячная «западница» Дымка-2 московской селекции. Из-за неурожая кормов в ту осень почти не было белки, и все мои усилия отстрелять щенку белку были тщетными. Когда выпала одна из первых порош, я доехал автобусом до одного из рабочих поселков района и оттуда пошел по прямой к городу, надеясь на этом 15-километровом маршруте по поеди найти и отстрелять хотя бы одну белочку.
На первых пяти километрах маршрута, если попадались гривы сосняка — безрезультатно кружил по ним. Ни следов, ни поеди белок так и не нашел. Дальше по маршруту мне предстояло перейти по бывшей лесовозной дороге обширную вырубку с непролазным лиственным мелколесьем. Когда я ее пересек, на границе вырубки и гривы смешанного леса увидел ночной след куницы. Запас времени у меня небольшой был, и я решил немного потропить куницу. Ее след направлялся в сторону луга, а там в береговых ольхах протекал ручей. Куница попетляла возле ручья и, не найдя там ничего, через луг направилась на вырубку в сторону дороги, по которой я эту вырубку недавно пересек. И хотя по следу мне надо было идти назад в сторону поселка, от которого я начал свой маршрут, я решил пройти по нему еще немного. На границе луга и зарослей вырубки куница выкопала из-под снега кости рябчика, съеденного, видимо, ею, и затем пошла мелколесьем к островку молодого ельника, среди которого возвышался громадный дуб, не спиленный при сплошной рубке леса. Обойдя по периметру этот ельник площадью не более гектара, выходного следа куницы я не встретил. Она была на дневке в этом ельнике, пригодном только на жерди и не более. Но зверек мог укрываться и в дупле дуба. Там он для меня был недосягаем и я не стал даже осматривать дуб.
Кружась по ельнику, я вскоре нашел старое гайно белки, стрельнул по нему, стряс его с елки на снег, но куницы в нем не было. Второе гайно белки я нашел недалеко от первого и также стрельнул в него. Елка, где было это гайно, оказалась выше и толще, а потому струсить с нее гайно я не смог. Пришлось срубить ее, а когда после этого я подошел к гайну, внутри у меня все захолодело. Из гайна дробью были вынесены наружу клочки серо-желтого пуха куницы. Старое обветшалое гайно с тонкими стенками и куница были насквозь пробиты дробью четвертого номера. Шкурка куницы была испорчена и никуда не годилась. Дав щенку потрепать эту «игрушку», я пошел, подавленный, по маршруту домой, так и не найдя нигде признаков белки. Нахаживать щенка в первую его зиму было не по чем.
Самоловный промысел гораздо добычливее и интереснее нудного тропления куниц по следу. Хотя он и является, как сбор грибов или ягод, «тихой охотой», тем не менее имеет в себе немало элементов романтики и таинственного ожидания удачи на путике. Самоловный промысел куницы требует значительно более высокого профессионализма в сравнении с промыслом хоря или норки. Трудности куньего самоловного промысла прежде всего в том, что в отличие от узкой прибрежной полосы лесных ручьев и речек, в которой нетрудно найти и отловить хоря или норку, пути куницы на жировке прогнозировать очень трудно, тем более по чернотропу. Нужен большой опыт и наметанный глаз, чтобы оценить местность и угадать место установки капкана. Таким местом, в первую очередь, надо считать буреломные участки спелого леса при наличии на стволах валежника «визитных карточек» куницы. Там, где протекает в лесу ручей или речка, наиболее вероятным местом жировки куницы будет граница коренного леса и сырой низины с крапивой, ольхами и лозняком. Здесь также надо стараться найти поваленные ветром деревья, особенно при наличии на них «визиток» зверька. Отличным местом для установки капканов являются деревья, поваленные через ручей или лесную речушку. По ним куницы охотно перебегают с одного берега на другой, даже когда ручей или речка уже замерзли и выпал снег. В любом случае куница, как и хорь, явно «тяготеет» к воде и довольно часто попадает у самой воды в капканы, поставленные на хоря или норку, хотя куницы гораздо осторожнее относятся к капкану. На капканах не должно быть обильной ржавчины, а при установке их надо хорошо натереть еловой хвоей, смолистый запах которой долго держится на металле и заглушает другие посторонние запахи. Маскировка капканов необходима, но не очень уж тщательная. Я лично слегка присыпаю тарелочку и дуги капкана измельченными листьями сухого папоротника либо короткими обрывками мха, снятого с обомшелых деревьев. При маскировке капканов любым материалом он не должен попадать в пространство под тарелочкой. Для этого перед присыпкой капкана маскирующим материалом на тарелочку под раскрытые дуги хорошо положить нужного размера опавший лист, например, кленовый. С сожалением приходится отмечать, что теперь надо маскировать капканы не столько от зверя, сколько от вора-охотника. Если лет двадцать назад среди охотников существовал какой-то кодекс чести, и они забирали из чужих капканов часто только попавшегося зверька, то нынешнее поколение российских «трапперов» воруют все — от кротоловки до капкана со зверьком и без него. Поэтому в последние годы я мало использую капканы и стараюсь добыть зверька с лайкой. Так это получается хотя и труднее, но надежнее.
Кража капканов — факт, которым теперь уже никого не удивишь, но вот какой случай воровства произошел у меня несколько лет назад. С белковья я возвращался уставший, во второй половине дня, по лесной дороге. Пыж с его дальним и энергичным поиском был где-то в стороне. Когда далеко впереди послышался лай, я, зная его вязкость, продолжал не спеша идти в направлении лая. Когда до собаки оставалось не более 100 метров, раздался выстрел, и лай прекратился. Тревога за собаку заставила меня бегом броситься вперед. За поворотом дороги я увидел свою лайку и от сердца отлегло, а ситуация стала понятной. Подойдя к собаке, я спросил у нее — где белка? Умница Пыж молча повернул с дороги и повел меня в лес. Там, в семидесяти метрах от дороги, под сосной, я увидел на снегу кроме следов собаки следы человека. Он обходил сосну кругом, высмотрел белку, отстрелял ее и бегом удрал в лес. По длине его прыжков на бегу было понятно, что это вор молодой и преследовать его было бесполезно.
Какие же капканы предпочтительнее на куницу? Куница с ее массивными лапами в капкане сильно не бьется и не откручивает лапу подобно хорю или норке. Ее нормально держат даже «нулевки». Большинство куниц я отлавливал в капканы первого номера. У них площадь захвата дуг больше, чем у нулевого номера, и потому они более уловисты. К капканам должна быть привязана надежная цепочка или многожильный тросик. Я в первые годы капканного промысла не утруждал себя изготовлением цепочек или поиском стального троса и применял нихромовую проволоку диаметром 0,3 мм. Норки и хори ни разу не откручивали эту проволоку, а куницы уходили с капканом на лапе дважды.
В одном из этих случаев с легкой «нулевкой» куницу я искал по следу половину дня. Волоча капкан на лапе, она меня из Брянской привела в Калужскую область. При этом ночь или день она отдыхала, зарывшись от мороза в муравейник. Она вышла, в конце концов, на поле возле одной из деревень Калужской области и направилась через поле к деревенскому кладбищу. Следы ее на поле замела поземка, и зверька я потерял. Вторая же куница, перекрутив проволоку, с «нулевкой» на лапе ушла всего на 200 метров, и я подобрал ее на следу мертвой. Но еще удивительнее был случай, когда в прикорневом дупле дерева в «нулевку» вместо куницы лапой попала лисица. Она перекрутила проволоку и ушла с капканом. Каково же было мое удивление, когда в следующем на путике капкане я нашел ее уже мертвой. Она опять попала в «нулевку», но уже задней лапой. Капкан на передней лапе был цел. Вероятно эта прибылая лисичка несколько дней с капканом на лапе не могла мышковать, обессилела от голода и попала на приманку во второй капкан. Проволоку на этот раз она, обессиленная, перекрутить не смогла.
Даже эти отдельные эпизоды капканного промысла могут быть подтверждением непредсказуемости и романтизма этой интересной «тихой» охоты. С точки зрения добычливости промысла куниц оптимальным вариантом является сочетание охот с лайкой и ограниченного капканного лова. Капканов надо ставить немного, но в самых надежных местах, посещаемых куницами. В этом случае капканы не будут обузой охотника с лайкой, но в то же время значительно повысят результативность промысла. При проверке капканов на путике лайка должна заниматься своим делом и не лезть к капканам на запах приманки. Для этого она должна один раз в жизни попасть в капкан сама. Лучше всего это сделать специально, применив наиболее безопасную «нулевку», чтобы собака не повредила лапу. В капкане она будет визжать и рваться в стороны. Не надо ее сразу освобождать в такой ситуации, пусть получше осознает и запомнит этот урок. В таком состоянии собака может укусить хозяина за руку и освобождать ее из капкана надо осторожно и лучше всего в рукавицах.
Что касается пресловутой «гуманизации» добычи зверьков, то при промысле куницы достаточно заменить капканы мелких номеров на капканы третьего номера. Такие капканы захватывают куниц не за короткие лапы, а за туловище и чаще всего за грудную клетку, и сильные пружины мгновенно умерщвляют зверька. У капканов второго номера с этой целью можно на дуги приварить дополнительные дужки, увеличивающие высоту захвата зверька. Жесткость пружин капканов второго номера вполне достаточна для «гуманного» отлова куниц.
В свое время я занимался лицензионным промыслом бобров. Капканы на бобра обычно ставят в воду и при этом у них часто лопаются пружины. Заводы-изготовители вместо легированной пружинной стали 65Г используют для пружин более дешевую инструментальную сталь марок У7, У8 и т.п. После закалки пружин для них не делается низкий отпуск при 150—200°С. Капканы в то время стоили дешево, и при поломке пружин я их выбрасывал. Оставил для пробы всего один капкан третьего номера с лопнувшей пружиной. Удалив с него половины сломанной пружины и отладив чуткость насторожки, я стал применять его с одной оставшейся пружиной для отлова мелких зверьков. Вскоре этот капкан стал моим любимым. Проловов он никогда не давал, а единственная пружина намертво давила мелких куньих.
Какую приманку я использовал при отлове куниц? Я перепробовал много приманок, включая мед и ягоды рябины. Все они в большей или меньшей степени чем-то меня не удовлетворяли. Из них я предпочитаю использовать мясо белки, включая и внутренности, а также головы, лапы, шкурку и внутренности рябчика. Перьями рябчика маскирую при возможности и сами капканы.
И последнее — как лучше ставить капканы на куниц? Перепробовав множество вариантов установки капканов вплоть до дальневосточной «бабочки» на жерди, я применяю, в основном два варианта — наземную установку под комлем толстоствольного вывернутого с корнем и поваленного дерева, а также установку в «сквозном туннеле». В обоих случаях капканы защищены от дождя, снега и птиц, а приманка — от мышевидных грызунов.
По первому варианту комель валежины с выворотом должен находиться на 30—50 см от земли. При меньшей высоте приманку безнаказанно утащит куница, а при большей приманку почуять ей будет труднее, и капкан хуже будет защищен от осадков.
Капкан ставится под самой толстой частью комля и выворота корней, но не вплотную к вывороту. Приманка должна находиться под самым стволом дерева и над капканом. Так она будет недоступна для мышей и соек. Сбоку от капкана втыкаются в землю еловые лапы, дополнительно защищающие капкан от осадков. Если капканы проверять не часто, то этот «подствольный» вариант установки будет нежелательным, так как пойманную куницу могут испортить мыши. В этом случае незаменим второй «туннельный» вариант. Он хорош еще и тем, что куница, бегающая по стволам валежин, попадет в капкан и без приманки или когда приманка вымерзла и потеряла свой запах. Капканы в «туннелях» могут стоять всю зиму, если периодически сметать с валежины снег по обе стороны от «туннеля», чтобы вход в него всегда был свободен от снега. В начале лета во время усиленного сокодвижения на старых, заросших вырубках находят высокие липы с диаметром ствола в средней его части не менее 20 сантиметров. Ствол после обрубания нижних суков кроны распиливают на части длиной около полуметра. Сделав один продольный надруб, с этих частей ствола с помощью долота снимают кору в виде пустотелого цилиндра. Эти цилиндры высушивают и готовят к промысловому сезону. Высушенные, они легкие и вставляются друг в друга, что удобно при переноске их в рюкзаке. На стволах валежин с «визитками» куниц эти цилиндры из коры устанавливают в несколько разжатом состоянии и крепят, образуя сквозной «туннель» для прохода куницы. На валежину внутрь туннеля насыпают нужной толщины слой измельченных гнилушек, коротко нарезанной осоки, хвои из муравьиной кучи и т.п. Слой этот должен обеспечивать устойчивое положение капкана внутри «туннеля» и его маскировку. Если в настороженном состоянии дуги капкана № 1 полностью в «туннеле» не опускаются до горизонтального положения и опираются сбоку на стенки «туннеля», это не имеет особого значения при условии, что просвет в туннеле свободно может пропустить куницу. Чтобы куница не прошла по стволу валежины, сбоку от туннеля, устанавливать его надо в средней части ствола, где его диаметр не намного больше диаметра туннеля. Куница может вспрыгнуть на туннель и пройти по нему сверху. Чтобы этого не случилось, сбоку от валежины втыкают небольшие лиственные деревца. Они маскируют туннель, являются опорами для него и выше его создают своими ветвями препятствие для зверька, заставляя его идти через туннель. Поводок капкана крепится к стволу валежины так, чтобы куница повисла в капкане, но до земли не доставала. Приманка крепится над капканом вплотную к своду туннеля с помощью мягкой проволочки через отверстие в коре. В этом варианте установки капканов в качестве приманки длительного срока действия с успехом можно применить гроздь ягод рябины. Цилиндры из липовой коры могут в условиях леса использоваться несколько лет, так что их можно с валежин и не снимать в конце промысла.
В рамках данной статьи я не мог, конечно, осветить все подробности и тонкости промысла куницы, а потому материалы статьи надо считать «азбукой» промысла куницы. Недостающие профессиональные знания, умение и опыт охотник должен приобрести сам в процессе ежегодных промысловых охот. Всего вам доброго и удачи на промысле!